Портфолио мадам Смерти
Шрифт:
Так, значит, я дура. Ну ладно, я и так это знала.
Глава 2
Мы погуляли по Невскому, пообедали в «Бистро» и с помощью подземки добрались до гостиницы. Приехали мы в сей чудесный город сегодня рано утром. Нам только позволили забросить вещи в номера и принять душ с дороги, и тут же отправили на экскурсию — такова программа поездки. Теперь мы с ликованием в душе предвкушали валяние на диване и сопутствующее ему ничегонеделание. Номера нам достались почти по соседству — через один, это почему-то
— Ну, расскажи что-нибудь, — лежа на кровати нашего двухместного номера, попросила Катька. Я не придумала ничего лучше, чем описать знакомство с негром. Хотя какое, на фиг, знакомство? Я даже имени его не знаю. Наверно, какой-нибудь Абдулла-ибн-Саид-агы. — Что? Абдулла? — удивилась подруга. — Его так зовут?
— Что? А, нет. Это опять мысли вслух. Чем зай-мемся?
— Не знаю. Может, книжку почитаем?
Я согласилась. Телевизор мы с подругой не уважаем, а кроме книг заняться было совершенно нечем. Следующая экскурсия только завтра, ужин у нас в семь часов, а сейчас пять. Действительно, самое время почитать.
Мы полезли в спортивные сумки, извлекли оттуда детективы, пообещав друг другу по прочтении ими обменяться, включили бра каждая над своей кроватью и открыли книги на первой странице, собираясь углубиться в текст, как тут…
— Слышишь? — озабоченно спросила меня подруга, да еще таким блеющим голоском, что у меня затряслись колени.
— Ч… что? Что слышу?
— Вот это.
Мы обе замолкли. Я напрягла слух.
— Кать, да тебе вечно что-нибудь кажется! — возмутилась я, ничего не услышав, но здесь и впрямь от входной двери донеслось какое-то шуршание.
— Тсс! — приложила Катька палец к губам и поднялась. Я вслед за ней. Вместе мы на цыпочках потопали в маленькую прихожую. Через секунду я решила, что окончательно чокнулась. Из-под двери в наш номер решительно заполз белый лист бумаги, сложенный пополам. Я начала моргать. Лист не исчез.
— Это, наверно, Женька, — догадалась Любимова и резко прильнула к двери, повернула ключ и распахнула ее. Коридор до самого лифта был пуст. Тогда Катя захлопнула дверь и подняла лист с пола. Развернула его.
— Ну что там? — заинтересованно спросила я, глядя, как у нее удлиняется лицо.
— Что за чепуха? Нет, он у меня получит! — Катька решительно смяла бумагу в руке и твердой походкой направилась к друзьям. Громко постучала. Я ждала ее на пороге, вытягивая шею, как жираф. Вот на стук вышел Женя. — Что это значит?
— Что? О чем ты, киса?
— Я тебе дам кису! — взорвалась подруга. Она у меня такая! С ней не забалуешь! — Это ты написал эту бредятину? Что это вообще такое? — Катька сунула Логинову под нос белый лист. Они стояли довольно далеко от меня, но, по-моему, он сморщился.
— Что это за бредни?
— А я про что!
— Солнышко, если бы я писал тебе записку, знаешь, что бы там было? — игриво пропел Жека и, приблизив губы к уху подруги, стал нашептывать ей что-то такое, от чего она покраснела и смущенно заулыбалась. Засим они и вовсе принялись целоваться прямо в коридоре, возле двери номера.
— Кхе-кхе! — подала я голос. Миловаться можно и после того, как мы поймем, кто подсунул нам под дверь записку. И, кстати, что в ней?
Катька, вняв моему покашливанию, отстранилась и выдвинула новое предположение:
— Может, это Паша написал?
— Хм… Судя по тексту, очень даже мог. Но почерк не его. Пахан! — крикнул в комнату Женя. — Ты писал им записку?
— Чего? — не понял Паша. — Какую еще записку?
— Вот эту! — громко рявкнул Евгений и потряс белой бумагой, как будто Самойлов мог разглядеть, что там, из комнаты.
Он не поленился, вышел на порог и взял из Женькиных рук таинственное послание.
— Ты че, издеваешься? Зачем бы я стал такое писать? Обратись в сумасшедший дом, видимо, это оттуда прислали, — от души посоветовал он Катьке, оба друга зашли в номер и закрыли дверь.
Любимова вернулась несолоно хлебавши, полная негодования.
— Черт-те что творится в этой гостинице! Были бы мы в люксе пятизвездочного отеля в центре города, нас бы поливали шоколадом из шланга, а не забрасывали шизанутыми посланиями!
Она со злостью швырнула мятую бумажку в угол маленькой прихожей нашего номера и гордо прошествовала в комнату, вернувшись к книге. Я же не удержалась и подняла с пола загадочный лист. Послание гласило: «Мыекуешьынф ыупщвтнф м вуынфеэ срфыщм м зфклу мщяду щиудшылф. Нф зкштуыг вутэпш». Привожу добуквенно, все так и было.
— Кащенко и рядом не стоит, — согласилась я с друзьями, кидая эту дрянь обратно в угол.
На ужин Галина Тимофеевна повела нас в столовую, расположенную в таком лабиринте, что самостоятельно попасть туда было нереально. Наверно, это специально устроили для самозванцев, чтобы, если кто-то случайно забредет в гостиницу, не мог на халяву поесть. Наконец, после кучи поворотов и спусков-подъемов по потайным лестницам, перед нами предстало просторное щедро освещенное помещение, заставленное длинными столами, накрытыми скатертями. Посередине каждого стола радовала взор маленькая вазочка с искусственными цветами. На окнах были уютные шторы нежного сиреневого цвета. Того же цвета салфетки стояли на столах в специальных фарфоровых подставках.
Мы с Катей сели с краю стола, рядышком, ребята расположились напротив. Возле Катьки примостились металлисты, а к Женьке плюхнулась дочка нашего гида Лера, сразу завоевав Катину нелюбовь вследствие ее природной ревнивости.
Когда официанты принесли блюда — макароны с соусом и отбивную из свинины — между Галиной Тимофеевной и дочерью разразился спор. Валерия утверждала, что никому не интересно глазеть на каменных львов, людям хочется отведать чего-нибудь остренького, например, разбить лагерь посреди фонтанов Петергофа, а мать пеняла на то, что как-никак гид здесь она, надо Лере — пусть организует собственную экскурсию.