Портфолио в багровых тонах
Шрифт:
— Ни в коем случае.
— Почему?
— Где ты находишься?
— Еду за ними. Машину ведет Калинин.
— Вот и продолжай вести наблюдение.
Дереза, человек решительных мер, отключился от связи, досадливо (но не сильно) стукнув кулаком по бардачку.
Дверь открыла мать Дины, конечно, на ее лице отпечаталось горе, эта печать вряд ли пройдет скоро, да и пройдет ли — еще вопрос. Карина представилась журналисткой, мол, она ведет независимое расследование, показала удостоверение — карточку с фотографией и данными. Фальшивку мастерили все
— Мы считаем, преступник не должен уйти от наказания, — убеждала несчастную мать Карина. — Позвольте нам побеседовать с вами.
Она была настолько убедительна, что мать Дины впустила девушек в квартиру, не заподозрив обмана. Естественно, гостьи для начала осмотрелись. Квартира сама по себе не абы что, а в элитном доме, просторная и современная, что говорит о благосостоянии, интерьер из серии «мы люди простые, только сильно богатые». В хозяйке Ника сразу пометила редкую модель, ведь страдания так привлекательны, причем настоящие страдания ни с чем не спутаешь, их не сыграешь, в них — крик и боль, отрешенность и… и… в них истина. Язык просто зачесался спросить: «Можно я вас немножко пофотографирую»? Пришлось его прикусывать в буквальном смысле.
Ну, рассказ о детстве и характере дочери тема неинтересная, однако девушки слушали с неподдельным интересом. Эта же тема и дала повод попросить фотографии Дины. Получив альбомы, Ника принялась искать погибшую Юлю. Она ее даже в сопливом детстве разглядит, даже в пеленках.
— Дина была очень красивой, — тем временем вела диалог с несчастной матерью Карина, тоже рассматривая фото (альбомов аж пять штук). — Ей-богу, модель. В городе столько школ… Ваша дочь училась в школе моделей?
— Что вы! — сказала мать. — В этих школах такие деньги дерут, можно подумать, каждой девушке заранее уготована судьба Софи Лорен.
— Точно, — не могла не ухмыльнуться Ника. — Обычное разводилово, а эти мартышки ведутся как ослицы… — И спохватилась: — Ой, простите.
— Судя по интерьеру, вы люди состоятельные, — заметила Карина.
— Вы по этому судите? — обвела рукой хозяйка дома вокруг. — Это идеи Дины, она рисовала чертежи, а муж воплощал замысел, он мебель делает на заказ. Но все, кто попадает к нам, думают, мы миллионеры, на самом деле — достаток средний. Дина собиралась стать архитектором, строить красивые дома, она была творческой личностью, а гламур не ее стихия.
Мама Дины поскромничала, да и дочь она излишне идеализировала, например, Карина помнила отзыв Славы. Честно сказать, она удивлялась предпочтениям Глеба, вероятно, секс с разумом не очень дружит. А Нике тем более до лампочки, какая была Дина, чтобы не тратить время зря, она показала матери две фотографии Юли:
— Вам знакома эта девушка?
— Нет, — уверенно сказала та. — А что?
— Не торопитесь, внимательно посмотрите.
— Этой девушки никогда не видела, а я знаю всех знакомых Дины.
— И Вараксина тоже? — подловила ее Ника.
Женщина нахмурилась, видно, ей тяжело, когда звучит это имя. Однако девушки услышали обратное тому, что читалось на лице матери:
— Я не верю, что Глеб… Да, сейчас люди злы, внешность ничего не значит, да и виделись мы раза три всего… Не знаю, что случилось в парке, только не мог он этого сделать. Или я ничего не понимаю в жизни.
Девочки мягко свернули беседу, ведь главное они выяснили и, залетев в салон автомобиля, вразнобой затрещали:
— Девчонки не были знакомы. Никогда.
— Чему вы радуетесь, дурехи? — ворчливо произнес Слава, выезжая со двора. — Что теперь делать бум, м?
— Вы будете думать, — сказала Ника, — вас трое, до чего-нибудь додумаетесь. А я сегодня иду на тусовку.
— Нашла время, — фыркнул Слава. — Хочу напомнить: убийца и к тебе не равно дышит.
— Я это отлично помню. Но за тусовку срублю кучу бабок.
На заднем сиденье заерзал Глеб. Ника намеренно не садилась рядом с ним, предпочитая пассажирское место впереди, и на любое его движение (даже вздох) реагировала со смирением мученика. Чего это ей стоило!
— Н-да-а… — протянул Глеб и дальше промямлил на одной невыразительной ноте: — Вполне приличная девушка — внешне! — в своей речи использует бандитский жаргон: «срублю бабок». Куда я попал?
Не всякое смирение способно вынести издевку, а именно издевка послышалась Нике в его словах. Она обернулась, насколько позволил ремень безопасности, и, выставив указательный палец, процедила сквозь стиснутые зубы:
— Вот что, пострадавший, или потерпевший — как там тебя? Достал своим ехидством. Можно подумать, ты вырос при дворе английской королевы! Когда ты в парке гнался за мной, я слышала выражения, которым позавидует бомжара на помойке. Или мне показалось?
— Еще бы, — хмыкнул Глеб, оставаясь абсолютно невозмутимым, при этом глядя в окно. Особенно противно было Нике, что за солнцезащитными очками истинного выражения лица не распознать, ей осталось только возмущение:
— Нет, я его приютила, накормила, помогаю выбраться из дерьма…
— Себе тоже, — вставил Глеб.
— …а он меня подковырками долбит, долбит…
— Девки, не ссорьтесь! — подарил Нике улыбку Слава.
— Так скажи ему, чтоб не трогал меня! — огрызнулась Ника.
— Не трогай ее, — бросил Глебу через плечо Слава. — Ей и так плохо, правда, Ника?
Метнув в него из глаз молнии (незаслуженные, надо сказать), она тоже уставилась в окно, ибо миролюбию Славы нечего противопоставить.
17
Ника приехала в кафе первой, ведь ей нужно осмотреться, примериться, «забронировать» точки, с которых удобно вести съемку, и невольно присвистнула.
— Нравится? — заискрились глазенки у Сони.
Оглянувшись, Ника кивнула, дабы не обижать глупышку, затем снова осмотрелась. М-да, интерьерчик продвинутый, ничего не скажешь, но золотое платье в пол на Соне, как и ее прическа в стиле Мэрилин Монро… это игра. Игра во взрослую женщину, звезду (пока без небосвода), светскую львицу (без высшего света), только детское личико нимфетки не вписалось ни в локоны, ни в наряд, ни в интерьер самого кафе. Соня в этом технокосмическом окружении выглядела лишней, старомодно упакованной, хотя ее стиль сейчас называется ретро… все равно мимо. Пока Ника так рассуждала про себя, Соня захлебывалась восторгом: