Портрет баронессы Зиммерштадт
Шрифт:
Зубодёром был его знакомый, явно уже оказывавший ему услуги подобного рода. Здоровенный мускулистый мужчина лет сорока, чем-то похожий на того, которого мы с сэром Джастином покромсали в "весёлом доме", осмотрел мой рот и первым делом заставил меня выпить полстакана крепчайшего ямайского рому. Затем сэр Джастин уселся в кресло, меня посадил себе на колени и крепко сжал руками. Кристоф держал свечу у моего рта. Мне сразу подумалось, что близость моего кумира придётся как раз кстати. Сэр Джастин будет успокаивать и утешать меня во время болезненной процедуры. Но я ошибался. Слов утешения не было. Когда я вздрагивал от боли, милорд лишь теснее прижимал меня к себе и бурно дышал. Очень скоро я почувствовал, как напрягся его пенис. Я сидел на нём, крутясь от резкой боли, а сэр Джастин прижимал меня ещё сильнее и, запрокинув голову, тёрся о мои ягодицы. В какой-то момент, на пятом или шестом зубе, когда меня буквально выворачивало наизнанку от боли, мне показалось, что сэр Джастин кончает.
Всего в тот день у меня с корнем выдернули восемь передних зубов. Я выпил ещё полстакана рому и в полубесчувственном состоянии свалился на диван в прихожей.
Не помню, сколько я лежал. Помню только, что из забытья меня вывели пальцы сэра Джастина, вторгшиеся в мой рот. Милорд ощупывал расселину среди моих зубов. Он надавливал на мои раненые дёсны, и меня пронзала боль. Вскоре, к счастью, он оставил меня в покое, я снова впал в забытьё и спал до следующего вечера.
Мне дали на приход в себя только два дня. На третий день снова явился зубодёр, и всё повторилось. Я сидел у милорда на коленях, одной рукой он прижимал меня к себе, другой держался за мои гениталии и тёрся об меня пенисом.
К концу второй недели у меня не осталось ни одного зуба. Во рту всё распухло. Я лежал в горячке и думал, что умру. Горел весь рот, боль отдавалась в челюстях и в висках. Кристоф лечил меня настойками.
Пока я болел, сэр Джастин не появлялся возле меня. Только когда здоровье моё пошло на поправку, он пришёл проведать меня в моей комнатушке, и первым делом просунул пальцы мне в рот.
– Отлично, Джеки. Теперь совсем другое дело. Ты выдержал испытание, а выдерживали его далеко не все. С некоторыми пришлось расстаться навсегда.
Я лизал его пальцы и играл с ними языком. Моему господину это нравилось. Иногда, смеясь, он пускал струйку слюны мне в рот.
К вечеру я уже вставал с кровати, хотя меня всего шатало от слабости. Кристоф, подавая мне очередную рюмку настойки, одобрительно кивал головой и говорил, что у меня крепкий организм.
– Некоторые не выдерживали и отправлялись прямёхонько на тот свет. Ты живучий малый, протянешь у хозяина дольше других.
– А разве у милорда уже были слуги без зубов?
– спросил я, стараясь выговаривать слова как можно более внятно, хотя всё равно получалось гугниво. Я ещё не привык к своему беззубому рту.
Старик ничего не ответил, только усмехнулся - точно так же, как усмехался кучер на мои расспросы о мальчиках, которые служили у милорда до меня.
А потом я, хоть и не совсем ещё оправился от болезни, улёгся на огромную господскую кровать. Сэра Джастина ещё не было. Я уснул, и проснулся от того, что его напрягшийся пенис упирался мне в лицо. Сквозь щели в шторах пробивались рассветные лучи. Я сразу сообразил, что это утренний торчок, и привычно обхватил пенис ртом. Ещё не совсем проснувшийся милорд удовлетворённо засопел. Его уд энергично задвигался в моём рту, и брызги семени не заставили себя ждать. Потом он отвалился от меня и снова погрузился в сон.
Вечером я сопровождал его на очередной бал. Милорд велел мне ни с кем не разговаривать. Я дожидался его в комнате для прислуги. Помня о наказе моего господина, я не отзывался на приветствия и молчал, забившись в угол.
К концу бала гости начали расходиться. Сэр Джастин в окружении дам спускался к выходу по мраморной лестнице. Я, в своей лиловой ливрее, встречал его внизу с плащом и шляпой. Когда господин подошёл, я протянул их ему; он оделся; дамы, однако, не отпускали его. Они щебетали обо всём на свете, о сущих пустяках, видимо имея лишь цель обратить на себя его внимание.
– У вас красивый слуга, милорд, - сказала дама, выглядевшая лет на сорок пять, с перстнями на всех пальцах.
– Вы нарочно подбираете таких ангелочков?
– Конечно, я люблю всё красивое, - ответил сэр Джастин.
Тогда она обернулась ко мне.
– Как тебя зовут?
Я молчал. Она снова обратилась к сэру Джастину.
– Он что, немой?
– А может быть, он без зубов?
– рассмеялась другая дама.
– У вас ведь уже был слуга без зубов.
Первая дама пощекотала меня веером.
– Ну же, что ты такой насупленный. Улыбнись. Ты ведь не беззубый, как прежний слуга, верно?
В растерянности я посмотрел на господина.
– Оставьте Джеки в покое, он вовсе не беззубый.
И сэр Джастин быстро прошёл в двери, распахнутые перед ним лакеями. Я устремился за ним.
Вопреки своему обыкновению заканчивать вечер в ресторане, сэр Джастин приказал ехать домой. В карете я старался не смотреть ему в глаза.
– Сэр, простите меня, - прогундосил я с виноватым видом.
– Ты здесь не причём, просто у старых дур хорошая память на некоторые вещи, - ответил он.
– Они страшно интересуются всем, что касается меня, и сплетничают, раздувая ничтожное событие до небывалых размеров. Конечно, они запомнили, что у моего прежнего слуги не было зубов... Обо мне и без того идут скверные толки, а тут ещё эти зубы... Пожалуй, ты больше не будешь сопровождать меня на балы. Для этого подыщу кого-нибудь другого.
После недолгого молчания я осмелился спросить:
– А где он, предыдущий слуга? Вы его уволили?
– Да, можешь считать, что уволил. Он любил меня не меньше, чем ты, но он подвернул ногу и охромел. Терпеть не могу хромых.
Он вдруг рассмеялся тем особенным смехом, каким смеялся в минуты получения удовольствия.
– Впрочем, ты с ним скоро увидишься. Он всё ещё живёт у меня.
Я заинтересовался ещё больше. Никакого хромого слуги в доме я не видел, хотя служу у сэра Джастина уже второй месяц.
На другой день, днём, после того, как милорд позавтракал, мы спустились в подвал. Мне нечасто приходилось бывать там, а в коридоре, по которому повёл меня мой господин, я и вовсе никогда не был.