Портрет кудесника в юности
Шрифт:
— Выяснили что-нибудь? — кинулся к пришедшему Поликрат Поликратыч.
Священнослужитель ухмыльнулся.
— Тайна исповеди, сын мой, — несколько глумливо напомнил он. — Тайна исповеди.
— Не морочьте голову, капитан! Вы такой же поп, как я дьяконесса!
— Так ведь тайна исповеди, она ж не только в церкви соблюдается, — резонно возразил тот. — В нашей конторе с этим делом, пожалуй, ещё и построже будет. — Нахмурился, принялся разоблачаться. — Значит, так, — известил он, отставляя кадило на освободившийся ящик. — Если нажать на красную кнопку, мир погрузится в хаос. Ну, это и без исповеди было известно…
На поляне задумались вновь. Портнягин попытался представить всемирный хаос, не смог, но на всякий случай содрогнулся. Уж больно зловеще звучало.
— А кстати, зачем? — снова вмешался интеллигент.
— Что зачем?
— Зачем ему погружать мир в хаос?
— Да он сам ещё не решил. Колеблется. То ли ради добра, то ли…
— Потому и не нажимает?
Капитан упаковал рясу и кадило в спортивную сумку, чиркнул «молнией».
— Нет, — сказал он, вздохнув. — Просто ящик у него пока до ума не доведён. На целую планету мощности не хватит. Даже город целиком не накроет…
— Хм… Стало быть, для нас разницы — никакой?
— Для нас — никакой. — Капитан вскинул сумку на плечо и двинулся в сторону тропки.
— Вы куда? — всполошился Поликрат Поликратыч.
— На службу. Задание выполнено. А мне ещё сегодня маньяка брать.
— Ну что за бардак! — с горечью вымолвило официальное лицо, когда тростники вновь сомкнулись за сотрудником органов. — Тут весь город навернуться может, а он какого-то маньяка шугать пошёл!
— Вообще-то у меня тоже дел полно… — подал голос Портнягин.
— Ну уж нет! — вскинулся представитель власти. — Этак все разбегутся!
— Да что ж вы так сердечко-то своё золотое надрываете, Поликрат Поликратыч! — посетовал интеллигент. — Успокойтесь. В нерадивости вас не упрекнёшь: рукопашника вызвали, колдуна вызвали, чудь эту белоглазую… Велено вам было держать руку на пульсе? Вот и держите дальше! Всё идёт по плану: снайпер не стреляет, колдун не колдует…
Услышав про чудь белоглазую, костлявая блондинка медленно повернула голову и брезгливо оглядела говорящего.
— Не пойму только, чем вам так дорог этот псих? — проникновенно продолжал интеллигент. — Этот ваш Прометей прикопанный! Что вы с ним церемонитесь? Кнопка есть? Есть. Значит, часть взрывного устройства. Раз часть взрывного устройства — значит террорист. Ну что мне вас, учить, что ли?
— «Ястребы» наши сусловские не позволят, — расстроенно признался Поликрат Поликратыч, снова присаживаясь на ту же тару с тремя кликухами. — Попробуй тронь — такой шум поднимут…
— А «ястребам» он зачем?
— Ну как зачем! Вдруг в самом деле заработает ящик… Тогда будет чем глобалистов пугнуть… если сунутся…
— Так в первую очередь нас же самих накроет!
— Н-ну… — закряхтев, отвечал Поликрат Поликратыч. — Считается, что нам вроде меньше терять…
— Ох, братья вы мои по разуму! — язвительно вымолвил интеллигент. — Да примите вы его службу, в какой-нибудь, я не знаю, исследовательский институт! Положите жалование, лабораторию оборудуйте…
— А вот этого уже оппозиция не допустит, — хмуро отозвался Поликрат Поликратыч.
— Тьфу на вас! — сказал интеллигент. — Мне, что ли, тоже на разведку сходить?
И, не дожидаясь разрешения, скрылся в высокорослом бурьяне, по-прежнему держа руки в карманах. Со стороны можно было подумать, что у него там с каждого бока по пистолету.
— Кто он такой? — спросил Портнягин. Своей бесцеремонной манерой разговаривать с властями, интеллигент ему очень понравился.
— Кто-кто! — буркнул Поликрат Поликратыч. — Незлобин.
— Сам?! — не поверил Глеб и ошалело уставился вослед живой легенде.
Из-за бугра вновь послышался стук в калитку, но на этот раз собака почему-то даже не пикнула.
О Родионе Незлобине Портнягин много слышал, но никак не предполагал встретиться с ним, так сказать, вживе. Тем более при подобных обстоятельствах.
Удивительна судьба этого человека. Удивительна и в чём-то даже назидательна. Хлипкий студентик с философского факультета обитал в самом криминальном районе Баклужино. Местное хулиганьё повадилось каждый день встречать его в подворотне и бить морду на удачу. Суеверие, конечно, дикое, но отморозки искренне полагали, что после зубодробительного обряда им обязательно улыбнётся счастье.
И вот однажды кто-то из сокурсников, желая, очевидно, подшутить над бедолагой, подарил ему по случаю свежей мордобоины самоучитель какого-то ещё неслыханного в здешних местах восточного единоборства, отпечатанный в Японии, да ещё и иероглифами. Наивный Родион принял книжку чуть ли не со слезами благодарности и с тем же усердием, с каким корпел над диалогами Платона, взялся за древнее боевое искусство, поскольку иного выхода не видел.
Языка он, ясное дело, не знал, но тексты были обильно снабжены рисунками, правда, очень схематичными, так что приходилось напрягать не только мышцы, но и извилины. Вот, например, картинка: один человечек изображён присевшим на корточки, второй стоит перед ним и держит сидящего за подбородок. Поясняющих стрелок нет. Что куда вывихивать — непонятно. А главная загадка: каким образом противник оказался на корточках?
Компьютерная программа-переводчик скорее усложнила дело, нежели упростила. На монитор выползала такая жутковатая бредятина, что оторопь брала. Наконец спустя полгода студентик решил для пробы оказать лёгкое сопротивление нападающим. Неизвестно, кто был больше потрясён случившимся: сам Родион Незлобин или его жертвы. Во всяком случае, наутро все они, за исключением сильно травмированных, явились к нему с изъявлениями добрых чувств и признанием своей глубочайшей неправоты.
Но наверное сильнее всех оторопел, услышав о происшествии, шутник-сокурсник, ибо подаренная им книжка была пособием по возвращению к жизни извлечённых из воды утопающих.