Портрет кудесника в юности
Шрифт:
— Ничего себе ерунда! А что у него в левом кармане?
— Не знаю, — честно сказал Глеб. — Расписка, наверно, какая-нибудь…
Осень только подбиралась к Баклужино. Дни стояли тёплые, пыльная листва ещё и не думала редеть. Свернув с Соловьиной на Обережную, Глеб достиг проспекта и приостановился в раздумье.
Аванс отдавать не хотелось.
Дело было не в жадности — упрямство заело.
Между тем время близилось к перерыву, а офис «Валгаллы» располагался неподалёку — в каких-нибудь двух кварталах. Вскоре Глеб очутился у ступеней парадного входа, где имел возможность лицезреть владельца фирмы, отбывающего на обед. Прислонив своё физическое тело плечом к фонарному столбу, юноша вышел в астрал и как бы невзначай ощупал энергетическую оболочку бизнесмена. Да. Правильно предупреждал учитель. Сейф, а не кокон.
Чёрт его знает, кто он был по национальности, этот Эгрегор Жругрович! Остряки утверждали: великожмот. Морда, во всяком случае, откровенно кочевничья: широкие медные скулы, припухшие полуприкрытые веки, над вывернутой чуток верхней губой — щетинка усов.
Странно, что фамилию он при этом носил исконно баклужинскую — Двоеглазов. Согласно историческим исследованиям, именно здесь, в среднем течении речки Ворожейки, обитало когда-то скифское племя аримаспов, о которых Геродот сообщает, будто в детстве они выкалывали себе левый глаз, дабы сподручнее было целиться из лука. Отступникам давали презрительные клички и за людей не считали. Отсюда и фамилия.
Ещё об Эгрегоре Жругровиче поговаривали, что в молодости он занимался поставками план-травы, но вовремя сообразил бросить это опасное дело и переключиться на фармацевтику.
Угнетённый увиденным и ощупанным, Портнягин повернулся и побрёл восвояси, причём не по проспекту, а дворами. Кажется, задаток придётся всё-таки вернуть. То, что не заколдуешь такого, — полбеды. Главная беда в том, что хрен такого чем запугаешь…
— Пошли! — потребовал внезапно звонкий голосок, и цепкая ручонка ухватила Глеба за указательный палец.
От неожиданности ученик чародея попробовал упереться, но девчушка лет четырёх уже тащила его к песочнице, над деревянным порожком которой торчали три чумазые встревоженные физии. До игровой площадки оставалось шагов десять, когда все трое, похватав совочки, лопатки и ведёрки, опрометью кинулись кто куда.
— Чего это они? — не понял Глеб.
— Я сказала, ты им уши надерёшь! — победно сообщило бойкое дитя, пальца по-прежнему не выпуская.
— Нормально… — только и смог пробормотать Глеб. — А играть ты теперь с кем будешь?
— С тобой!
Портнягин внимательно посмотрел на девочку. Совершенно точно, он видел её впервые. Такие дети не забываются. Энергетика у неё была уникальная. Столь возбуждённого и взбаламученного биополя ученику чародея встречать ещё не доводилось.
— А во что?
— Полетели! — завопила она в ответ, вскидывая ручонки.
— Куда?
— Вон туда! На крышу!
Глеб улыбнулся:
— Я не умею…
— А ты понарошку!
Понарошку?.. На Портнягина пало озарение. Возможно, толчком был совет, сию минуту прозвеневший из детских уст, но, скорее всего, приключилась индукция, взвихрившая энергетику самого Глеба. В любом случае, он уже догадывался, что ему следует предпринять.
— Как тебя зовут, девочка? — поражённо спросил он.
— Ника!
— А кто твои папа с мамой?
— Невыразиновы!
— А живёшь ты где?
— У тебя на башке! — чеканной рифмой ответило удивительное создание.
Кабинет Эгрегора Жругровича, вопреки ожиданиям, был невелик, но обставлен со вкусом.
— Вы ко мне, наверное, от Лиги Колдунов, — медлительно заговорил владелец «Валгаллы», приглашающе шевельнув пальцами в сторону кресла.
Портнягин сел.
— Нет, — сказал он. — От себя лично.
Широкоскулое медное лицо пребывало в состоянии всё той же неподвижной задумчивости. Возможно, именно с такими лицами золотоордынские ханы принимали когда-то удельных князей. Ну надо же! Настоящий живой атеист! Ничего не боится: ни порчи, ни сглаза, ни грома небесного. Портнягин глядел и не знал: завидовать этой державной невозмутимости или же всё-таки не стоит. Неуязвимость — она ведь тоже наверняка имеет свои неудобства. Допустим, живи Ахилл в наши дни, аппендикс ему бы пришлось удалять через пятку.
— Говорите.
— Колдовать вас будут. Завтра утром, возле офиса.
Известие было воспринято с видимым равнодушием.
— Чего хотят?
— Хотят, чтобы вы подали милостыню не из правого, а из левого кармана.
— А кто колдует?
— Я.
Принимая факт, Эгрегор Жругрович наклонил широкий лоб.
— Колдуй, — как-то очень естественно перейдя на «ты», милостиво разрешил он.
Глеб Портнягин позволил себе горько усмехнуться.
— Эгрегор Жругрович, — сказал он. — Ну вы же знаете, что заколдовать я вас не смогу. И никто не сможет.
Выражение неподвижного лица не изменилось, но глаза стали заметно внимательнее. Момент для заветного, заранее обдуманного вранья — назрел, и упустить его было бы непростительно.
— Эгрегор Жругрович! Дело-то ведь не в том, что там у вас должно завестись в левом кармане. Кстати, нищий не в курсе, он тут вообще ни при чём… Вас на другом ловят. Все колдовские операции заверят нотариально, а сам процесс отснимут на видеокамеру. Им важно доказать, что вы не верите в колдовство, понимаете? А там, глядишь, под шумок и в безбожии обвинят… — Портнягин сделал изрядную паузу, однако владелец «Валгаллы» ею не воспользовался. Пришлось продолжить, изо всех сил стараясь не сбиться на заискивающий тон: — Я вот думаю: если вы завтра понарошку сделаете вид, что заколдованы…
Глеб не договорил и умолк. Пауза тянулась и тянулась. Эгрегор Жругрович взвешивал предложение.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Подам из левого… Заказчиков, конечно, не назовёшь?
— Не назову, — с облегчением подтвердил Глеб.
— И не надо, — после краткого раздумья, постановил Эгрегор Жругрович. — Аванс от них получил?
— Получил.
— Какими купюрами?
— Разными, — несколько удивившись, ответил Глеб.
— Самая мелкая какая?
— Десять баксов.