Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин
Шрифт:
2. Создать Федеральную службу контрразведки Российской Федерации.
3. Установить, что Федеральную службу контрразведки Российской Федерации возглавляет Директор в ранге министра Российской Федерации и что он подчинен непосредственно Президенту Российской Федерации.
4. Назначить Голушко Н. М. директором Федеральной службы контрразведки Российской Федерации.
5. Директору Федеральной службы контрразведки Российской Федерации Голушко Н. М. в двухнедельный срок разработать и представить на утверждение Президенту Российской Федерации Положение о Федеральной службе контрразведки Российской Федерации.
6. Установить, что сотрудники Министерства безопасности Российской Федерации и подведомственных ему органов и организаций считаются временно проходящими службу в Федеральной службе контрразведки Российской Федерации до прохождения ими аттестации, необходимой для зачисления в штаты Федеральной службы контрразведки Российской Федерации.
7. Настоящий Указ вступает в силу с момента подписания.
Президент
Российской Федерации Б. Ельцин
Это было неожиданно. К бродившим слухам о возможной реформе МБ на Лубянке относились скептически. Что реформировать? Демонтированная в 1991 году система усилиями оставшихся чекистов начала работать. Появились результаты, и на фоне происходящих событий, неплохие. Стал меняться имидж системы. Она стала более открытой и в некоторой степени либеральной, как может стать спецслужба на историческом переломе.
Было понятно, что раздражение Ельцина в отношении Лубянки кем-то умело подогревалось, но… Затянувшуюся паузу прервал сам президент. «Вот так, понимаешь…»
Разговор был связан с некоторыми формулировками и сроками реализации перекройки Министерства безопасности в Федеральную службу контрразведки. Те же яйца, только в профиль, как в последствии говорили на Лубянке.
Пытаясь выйти из положения, а это было довольно сложно, так как ничего нового в задачах не было, стали искать выход. Хорошо, переименуем управления, добавив слово «контрразведка». Ну и что? Галушко, который сидел, словно на раскаленной сковородке, после помещения в «Лефортово» участников октябрьских событий, решение видел одно — спецслужба не должна иметь своего следствия, а значит, и собственного СИЗО. Степашин настаивал на обратном.
Вернувшись на Лубянку, они выпили по стакану водки и, удрученные, разъехались по домам. На душе было гадко и противно.
Ситуация зависла до 5 января. Центральный аппарат день и ночь разрабатывал новую структуру, новое положение. Все оказались за скобками, а точнее — за штатом. Ни проводить следственные действия, ни подписывать бумаги никто не имел права. Через пару дней президент все-таки назначил еще двух руководителей — начальника Управления кадров, начальника ФИНО. Но через три дня пришлось столкнуться с проблемой серьезнее.
В Ростове группой вооруженных преступников были захвачены учащиеся одной из школ. Террористы требовали денег, беспрепятственного выезда за пределы Ростова, вертолет с экипажем. По классической схеме плана «Набат» старшим оперативным начальником должен был стать начальник Управления безопасности по Ростовской области генерал Кузнецов. Но он уже не был начальником, находясь за штатом. Не могли принимать участие и его подчиненные, так как уже не были должностными лицами. Стройная система полетела в тартарары. Руководить операцией пытались все, кому не лень. Созданный в Москве штаб во главе с Олегом Сосковцом мало что мог решить.
В конце концов штурвал взял на себя губернатор области Чуб.
Неразбериха, безответственность, откровенное предательство…
Переговоры были поручены постороннему человеку — доверенному лицу бывшего министра иностранных дел Козырева — Валентине Петренко. Эта дама, непонятно кем назначенная для ведения переговоров, стала вмешиваться в работу штаба, подыгрывая террористам, диктовать условия участникам операции, а в конце концов, не задумываясь, что все ее переговоры под контролем, просто стала сдавать информацию. Контролеры не поверили своим ушам, когда она сообщила бандитам, что с ними вел переговоры не государственный чиновник, а командир группы «Альфа» генерал Геннадий Зайцев, что уже готовится штурм вертолета и их ликвидация… Это было больше чем предательство.
Три тревожных дня показали всю порочность подобных валюнтаристских реорганизаций, но уроком не стали…
5 января 1994 год кончились ожидания. Президент, скорее всего чуть остывший и трезво взглянувший на ситуацию, подписал Положение о ФСК. В течение трех месяцев путем переаттестации должен был быть переназначен весь руководящий состав. Безусловно, это носило на первый взгляд косметический характер. Наиболее одиозные личности давно покинули стены Лубянки, а потому сама переаттестация прошла без сенсаций. Практически все остались на своих местах, за исключением тех, кто сам написал рапорт об увольнении. Таких было много. Людям просто надоели эти эксперименты. Надоело самодурство вождей и их прихлебателей в Кремле. Для них было ясно, что президент просто не даст никому на Лубянке нормально работать, потому что безопасность России для него пустой звук… Как человек, не прослуживший в армии ни дня, он любил принимать доклады военачальников, любил себя называть Верховным главнокомандующим, но делать что-то во благо своей армии и своих спецслужб не хотел. И чекисты это знали.
Для многих переаттестация была серьезным испытанием. Люди почувствовали угрозу… Сколько сил и энергии пришлось затратить и самому Степашину, и начальнику Управления кадров, чтобы успокоить людей, сегодня даже трудно себе представить. Им верили и не верили. Сомневались в их силах. Многим казалось, что все уже предопределено, что все уже решено, а сама аттестационная комиссия имеет исключительно декоративный характер.
Так считали те, кто отчаялся биться головой о кремлевскую стену.
Среди тех, кто не дожил на своей должности до окончания аттестации, был и сам Николай Михайлович Галушко. Октябрьские события напомнили о себе. В феврале 1994 года Государственная дума приняла Закон об амнистии участников октябрьских событий. Генеральный прокурор Алексей Казанник выполнил это решение точно и в срок. Он лично позвонил начальнику Лефортовского следственного изолятора и отдал распоряжение — арестованных освободить. Ни Галушко, никто другой не могли отменить закон. Узники оказались на свободе. На «свободе» оказались и исполнители воли закона — А. Казанник и Н. Галушко.
Узнавший об освобождении «октябрят», как называли участников тех событий в Кремле, Ельцин устроил директору ФСК форменный разнос. После таких слов президента остается один выход — отставка. Но рапорт Николая Галушко не успел дойти до Кремля, как на Лубянку привезли указ. Он был написан в очень жестких формулировках, которые были скорректированы при участии Юрия Батурина — помощника президента по национальной безопасности.
В течение нескольких дней после отставки Галушко Степашин исполнял обязанности директора ФСК. Указа о назначении не было, и потому он выполнял эти обязанности по должности первого зама. Накануне заседания Совета безопасности ему позвонил помощник президента Ильюшин и поздравил с днем рождения. После обмена любезностями Степашин спросил, кто будет представлять завтра на совещании ФСК. Тот сказал, что завтра будет ясно.