Портрет неизвестной. Часть1
Шрифт:
– Ну и ну, – воскликнул кто-то из рабочих, – это же самый что ни на есть взаправдашний клад!
Теперь, что это не шутка поняла уже и сама Лиза, но как такое может быть? Это же просто невероятно! И непонятно! Откуда этот неизвестный «РР» узнал ее адрес? Допустим, «РРу» адрес сообщил «О». Тогда откуда этот самый «О» его узнал? И кто они вообще такие эти «О» и «РР»? Судя по письму, оно писалось задолго до того, как появился и проспект Энтузиастов, и весь этот район «трех идиотов», названный так в честь трех проспектов с характерными названиями Передовиков, Наставников и Энтузиастов, и, тем более, сама Лиза Перышкина. Когда в письмах ставили «Ер» и «Ять» вообще не было ни, собственно, передовиков, ни, собственно, энтузиастов. И вообще это какой-то бред, и
– Итак, что мы имеем, – нарушил молчание Василий, – перовое – дыра в потолке и гнилая балка. Василий как на ринге отогнул большой палец. – Второе, – продолжил счет Василий – потайной чердак и хорошо сохранившаяся роспись потолка, то есть плафон, неизвестного происхождения. Третье – клад, состоящий из серебряных изделий и письма, с необъяснимым содержанием. Четвертое – разбитая вдребезги люстра и пятое – срок на исправление содеянного и ремонт – две недели, которые, к тому же, выпадают на праздники. Ну что я могу сказать, всего пять, – Василий показал свою раскрытую пятерню, – даже не нокаут. Лично мне кажется, что нужно взять тайм-аут до утра. Все равно без Амалии тут не решишь. Но клад нашли все равно мы и, соответственно, свои проценты от стоимости клада получим. Надеюсь, никто не будет возражать против того, чтобы использовать деньги, вырученные за эти серебряные изделия, на покрытие ущерба? Вопрос в следующем: покроет ли стоимость найденного клада – стоимость, убитой Ашотом, люстры? Если останется какая-то сумма, после выполнения всех восстановительных работ, то тогда можно будет поделить остаток поровну.
– Нэ согласен! – возразил Ашот, – мне пятьдесят просент надо! Я люстра вешал, дырка в потолок делал!
– Ты лучше помолчи, а?! Передовик производства! Если бы не ты, мы бы спокойно уже разошлись и думать забыли бы про это. А так, все праздники коту под хвост! – В сердцах ответил ему Василий.
– Мог же люстру эту придержать, пока вешаешь, или крюк этот подергать. Он же, как выяснилось на честном слове держался! А ты, скорей, скорей – торопыга хренов!
– Хватит ругаться, в самом деле, что сделано – то сделано. Нужно, хотя бы приблизительно, оценить стоимость найденного. – сказала Лиза. – Давайте я покажу эти предметы своей подруге Светке, она в антиквариате разбирается.
После того, как Лиза сфотографировала подсвечники во всех ракурсах, все клейма, письмо, приложенное к кладу, коробку в которой все это находилось. Она попрощалась с рабочими и отправилась к выходу.
– Давай, мамзель Елизавета, если что узнаешь – звони. Я завтра с Амалией свяжусь, расскажу ей про потолок, а про клад пока рассказывать не буду. Посмотрим, как дело будет дальше развиваться.
– Окей, Василий, держи меня в курсе. – Ответила Лиза, уже стоя в дверях.
Спускаясь по парадной лестнице старинного дома, она все думала об этой загадочной записке. И сколько она не думала – никаких умных мыслей не появлялось.
Улица встретила Лизавету обычной Питерской сыростью и серостью. Зима в этом году не отличалась ни от прошлой, ни от позапрошлой зим. В последние годы средняя температура +3°С градуса держалась с октября по май. Правда в особо холодные дни, столбик термометра преодолевал психологическую отметку 0°С и спускался, ненадолго, к отрицательным значениям. Но это было так робко и так редко, что почти неправда. Никакого снега – черная, неуспевающая промерзнуть грязь и полузамерзшие лужи. Через несколько дней таких «сильных» морозов наступала опять оттепель, и лужи вновь переходили в свое обычное жидкое состояние. Отсутствие морозов с лихвой компенсировалось пронизывающим холодным ветром. Погода застряла в самой своей неприятной фазе «ни то ни се». Да и природа решила снова не устраивать жителям города новогоднего настроения. Острый дефицит снега и мороза прямиком вел к депрессии и унынию.
Под ногами предательски хлюпало, сверху сыпала аэрозоль нано-дождя. Лиза поправила шарф, намотанный на шее, и натянула пониже на глаза теплую вязаную шапку, по глубже засунула руки в карманы куртки, для того чтобы ветер, даже и не думал, что он сможет пробраться в рукава. Хорошо, что машину она сумела поставить не так далеко от этой злополучной квартиры. А там, в машине, хорошо, там – климат-контроль и термос с кофе, который может быть, даже еще и не остыл. Тут только девушка вспомнила, что со всеми этими событиями совсем забыла пообедать. Ну что ж, не привыкать, такова доля свободного художника – быть вечно голодным и в вечном поиске.
Наконец она добралась до припаркованной машины, бросила на соседнее кресло, рядом с водительским, свою сумку, и уселась за руль. Потом, не поворачиваясь, протянула руку назад и попыталась отыскать там, на заднем сидении, оставленный в машине термос. А там, на заднем сидении, как всегда, кроме термоса валялись кучей образцы плитки, каталоги сантехники, и даже одна паркетная доска из натурального дуба. Лизавете приходилось все это возить с собой, потому что машина была ее «мобильным офисом». На ней она моталась между объектами и на встречи с заказчиками, согласовывала с ними разные материалы. Вот как раз эти самые керамические плитки, паркеты и унитазы. Наконец термос был найден. Девушка с удовольствием отвинтила крышку и вдохнула запах крепкого кофе. Как хорошо, – подумала она, – что на свете все-таки есть что-то безоговорочно приятное, можно, хотя бы 10 минут посидеть, отбросив все неприятности и просто выпить чашку кофе.
Но, как ни хотелось не думать о последних событиях, мысли непрестанно возвращались к люстре и кладу. Она все думала о находке, и в голове снова не находилось ни одного возможного объяснения. Вздохнув и закрыв термос, она бросила его опять на заднее сидение. Потом завела машину и покатила на Васильевский остров в свою Alma Mater в Академию Художеств, в которой теперь работала Светка, искусствовед, и по совместительству близкая Лизина подруга. По дороге она остановилась у «Колобка», так называлась пирожковая, располагавшаяся, сколько хватало Лизкиной памяти, всегда на углу улицы Чайковского и проспекта Чернышевского. В этом двухэтажном раю жареных, печеных и слоеных пирожков она купила целый пакет сдобных булочек с корицей и с маком. Не ехать же к подруге с пустыми руками. Затем вырулила на Шпалерную и покатила в сторону Васильевского острова.
На Дворцовом мосту, украшенном к празднику гирляндами и фонариками, как всегда, была пробка. Пока толкались на месте Лиза успела налюбоваться на Стрелку Васильевского острова и на Ростральные колонны, обкрученные лампочками. На самой макушке у этих колонн были пристроены праздничные украшения, от чего создавалось впечатление, что на Ростральные колонны одели абажуры. И теперь на Стрелке стояло два торшера Мюрхульт из ИКЕИ. Размах декорирования города к Новому году поражал воображение: километры светящихся шнуров, мерцающие звезды и огромные шары сияющие шары. Ветви старинных деревьев в сквере перед Зимним дворцом были увиты светодиодами. Вместо фонтана переливалась всеми цветами радуги странная конструкция, которая должна была, видимо, обозначать ледяные замерзшие струи. И все это великолепие отражалось как в зеркале – в чернильной темноте невских вод. Река даже и не задумывалась еще о том, чтобы замерзнуть и покрыться льдом, да и прогноз погоды не обнадеживал новостями, никаких морозов и, боже упаси, снегопадов пока в ближайшем будущем не предвиделось. Коммунальные службы нервничали и, не знали, чем заниматься то ли закупать новую снегоуборочную технику, то ли распродавать старую.
Новогоднее настроение, в свете последних событий, окончательно испарилось. Мигающие разноцветные лампочки праздничных гирлянд не улучшили общее состояние Лизиной души, а наоборот – раздражали. Вспомнив, что так еще и не договорилась со Светланой о встрече, она взяла телефон и набрала номер своей подруги.
– Светик, привет, с наступающим Новым годом! – ответила Лиза после Светкиного «Алло», – а я к тебе как раз направляюсь. Ты еще не ушла?
Светлана задумалась на секунду и ответила, – Я на месте, подъезжай, мы тут с Вероникой Альбертовной на кафедре сидим, чай пьем.