Портрет семьи (сборник)
Шрифт:
— Петечка! — воскликнула Марина. — Нельзя есть уличную обувь! Андрей, что ты ему даешь!
Они суетливо и неловко кружили с ребенком в прихожей, даже не обнялись и не поцеловались.
Мария Ивановна вышла из кухни и не знала, что лучше: забрать у молодых ребенка, чтобы они могли пообщаться, или, напротив, оставить — Петечка поможет преодолеть неловкость первых минут встречи. А помощь Андрею, судя по всему, требовалась. Выглядел он неважно. Мария Ивановна за время их знакомства видела Андрея в злости и раздражении, в хмурой тревоге и в замаскированной панике, когда Петечка болел, и тень невольной улыбки пробегала по его лицу в ответ на трогательные гримасы
На помощь пришла мысль, которая теперь выручала Марию Ивановну в затруднительной ситуации: поступать надо так, как будет лучше Петечке. По режиму его требовалось купать. О чем она и напомнила.
— А можно я помогу? — попросила Марина.
Андрей вернулся к вешалке, выуживал комнатные тапочки.
— Нашла себе игрушку, куклу-пупсика? — спросил он Марину.
Ему нужно было, настоятельно требовалось произнести что-то по-мужски грубоватое и циничное. Потому что его переполняли елей, патока, сироп, мед и жидкий шоколад. Еще немного, и он засахарится от умиления.
Марина прекрасно поняла, чем вызвано его бурчание, и, хулигански посмеиваясь, показала ему язык.
Андрей подошел к входной двери и запер ее на все многочисленные запоры. Повертел в руках ключи, не повесил, как обычно, на специальный крючок, а засунул в карман.
— Воров боишься?
— Нет, тебя запираю. Ты отсюда не уйдешь. Привяжу, прикую, наручники надену! Но ты попалась, не уйдешь!
— Согласна, — просто ответила Марина и вслед за Мариванной пошла в ванную.
Ее легкое «согласна» Андрей мог расценить только как подарок его персонального ангела, который, паршивец, последнее время дрых, мышей не ловил, а теперь очнулся, взялся за службу и преподнес королевский презент.
Позвонила Ольга, которой не терпелось выяснить, чем дело закончилось.
— Марина у тебя? — спросила она брата.
— Ну.
— Баранки гну! Давай благодари!
— Кого?
— Нахал! Меня! Это я Марине глаза открыла.
— Кто тебя просил вмешиваться?! — возмутился Андрей.
— Он еще привередничает! Во-первых, Маринина мама просила. Во-вторых, если бы не я, вы бы до скончания века ногти грызли и в носу ковырялись. Скажешь, неправильно?
— Правильно, — признал Андрей. — Но это в первый и последний раз…
— Не учи плясать, я и сама скоморох.
Как и брат, Ольга хорошо помнила бабушкины поговорки.
Андрей в долгу не остался:
— Где бес не сможет, туда бабу пошлет.
За ужином Андрей, уже почти пришедший в себя, развлекал дам историями из своей таксистской практики и анекдотами, вычитанными из газет периода ожидания в очередях. Одни смешные истории были понятны Марии Ивановне, как про мужчину, которого (одного!) Андрей вез в роддом, а тот все время торопил:
— Быстрее, пожалуйста, быстрее! Мы рожаем!
— Кто это «мы»?
— Я и жена.
— А! Только ты у меня в машине не вздумай рожать! Гаси схватки!
Анекдот про слона («Звонят из зоопарка в милицию: у нас убежал слон, помогите поймать! — Хорошо, диктуйте приметы») Мария Ивановна не поняла, но засмеялась вместе с Мариной.
Иронично-галантный, остроумный, сыплющий каламбурами и шутками, Андрей был привычен Марине. Но не Марии Ивановне! За последние два часа она увидела Андрея в совершенно новых ипостасях. Сколько обаяния! Блеска и остроумия! Он способен вскружить голову любой девушке! Даже такой, как Марина. В ней
Когда пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам, Мария Ивановна продолжала испытывать непонятное волнение. Она очень хотела, чтобы у ребят все сложилось. Значит ли это, что сейчас услышит загадочные бравурные звуки ночи любви? Можно ли тихонько проскользнуть по коридору на кухню? И в туалет некстати хочется…
Никаких любовных стонов Мария Ивановна не услышала, на цыпочках прошмыгнув в туалет. Дверь к комнату Андрея имела стеклянную вставку, горел свет и доносились приглушенные звуки разговора.
Мария Ивановна еще более удивилась бы, узнай, что молодые люди не целуются, а обсуждают ее.
После разлуки и ссоры, после черного периода терзаний, который хотя и склеился в памяти, как соединяется почвенный разлом после землетрясения, но оставил большой шрам, трудно броситься друг другу в объятия. В каком-то смысле надо начинать заново, будто в первый раз. Легко только из поезда выпорхнуть на перрон и повиснуть на шее любимого.
Андрей не трусил и был готов каждую секунду. Но понимал, что без разговоров и объяснений не обойтись. Вопрос: разговоры до или после? Решать Марине. И она пресекающими его порывы легкими качаниями головы, останавливающими взглядами, молчаливой просьбой, которую он легко угадывал, попросила: сначала поговорим. Так же бессловно Андрей подчинился, но предупредил: готов повременить, а потом своего не упущу.
— Мария Ивановна показалась мне странной женщиной, — сказала Марина.
— Абсолютная реликтовая, — подтвердил Андрей. — Мать Тереза в домашнем варианте.
— Ты как будто с насмешкой говоришь?
— Ни в коем случае. Насмешка возможна только в собственный адрес. Не поверил в фантастические достоинства Мариванны. Побоялся, что она сопрет мои миллионы и документы, отнес их на работу, где они благополучно сгорели.
— Кто? Мария Ивановна сопрет? Как тебе в голову могло прийти?
— Это было не самое страшное из того, что лезло в башку, когда в моем доме нарисовался Петька.
«О Пете потом, — сказал Маринин взгляд, — я еще не готова».
— У Марии Ивановны большая семья?
— Никого нет. Вообще жуткая судьба. Сначала парализовало ее бабушку… нет, прабабушку… Чего ты смеешься?
— У тебя такой заход получился, как будто сагу собираешься поведать. Так что с бабушкой?
Марину не покидало чувство куражного хмельного веселья, которое бывает у женщин, чувствующих свою абсолютную власть над мужчиной. Как умная женщина Марина знала, что власть эта не постоянна. Только глупышки полагают, что мужчина принадлежит им двадцать четыре часа в сутки, круглый год и до гробовой доски. Нет, как бы ни был он влюблен, веревки из себя позволит вить только в период неудовлетворенной страсти. А в остальное время ему нужно включать мозги и напрягать мышцы, чтобы охотиться на мамонта. Хотя сейчас эта охота выглядит как трудовые будни в офисе или вопли на трибуне стадиона, когда наши играют.