Португальские каникулы, или Безлимитка и сто долларов

Калько Анастасия Александровна

– Я понял, что занимаю не свое место, а работа в банке мешает моему призванию. Я художник, а не счетовод. А материальный комфорт меня меньше всего интересует. На все необходимое мне хватает. И я свободно могу заниматься тем, к чему у меня есть призвание. А это дорогого стоит. Ведь золотая клетка - все равно клетка. Только не всем это удается понять. Для этого надо использовать свою голову по назначению и иметь в ней мозги чуть побольше куриных...

Им принесли обед и бутылку "Уокера". Художник сноровисто откупорил бутылку и наполнил стаканы.

– Вы мне не ответили ни на один вопрос, - сказал он, ощупывая Марджи взглядом.
– Почему

вы бросили все, что было вам дорого? И счастливы ли в новой жизни?

– А если вы так лихо читаете по лицам, может, прочитаете ответы на свои вопросы?
– усмехнулась Марджи, коснувшись своим стаканом стакана визави.

– Что за игру вы затеяли, сеньорита?
– улыбка художника затерялась в его рыжей бороде.
– Вы заметьте, что я не оставил без ответа ни одного вашего вопроса. В отличие от вас...

– А сами-то вы счастливы?
– "в лоб" спросила Марджи.

Художник залпом осушил стакан:

– Да. Я занят своим делом и постоянно изучаю мир. Я был во многих странах и изучал их не по туристическим маршрутам, в дурацкой панаме и со штативом для селфи, а видел их подлинное лицо, без маски. Я ни к чему не привязан, ни от чего не зависим, никому не обязан, и полностью свободен. А разве это не счастье?

Он вопросительно посмотрел прямо в глаза Марджи:

– Разве вы сами не считаете, что свобода - это наивысшее счастье для человека с крыльями? Я вижу ваши глаза, и у вас взгляд человека, живущего навязанной жизнью и вынужденного подчиняться изобилию чертовски нелепых ограничений, но превратно истолкованное чувство долга мешает вам послать их к чертовой матери и снова быть собой, а не той, которую из вас пытаются вылепить. У вас взгляд несчастной женщины.

Марджи чуть не поперхнулась виски и привстала, чтобы возмущенно возразить, но художник подвинул к ней ее тарелку:

– Вижу, что задел вас за больное место? Значит, я угадал? И ради чего вы терпите бредовые рамки? Или ради кого?

– А вот это уже не надо, - Марджи взялась за вилку.
– Давайте оставим в покое моего мужа. Он очень помог мне, спасал мою подругу и ее сестренку, когда они попали в скверную историю... Он рисковал жизнью, - запальчиво заключила девушка.
– Я сама при этом присутствовала.

– Так. И вы в благодарность за его героизм...

– Я его люблю. А вы заходите уже слишком далеко... И к чему вы ведете этот разговор? Предлагаете и мне тоже закинуть на плечо мольберт и уйти куда глаза глядят?

– Не скрою, мне хотелось бы продолжить наше знакомство. Но я чувствую, что сейчас вы уйдете, и вряд ли мы еще встретимся. Я пойду дальше, а вы вернетесь в свою новую жизнь, которая полна острых углов и неудобных рамок, но вы стараетесь их не замечать потому, что благодарны своему мужу за помощь... И пытаетесь убедить то ли меня, то ли себя, что счастливы.

Марджи промолчала. Что-то мешало ей решительно возразить художнику потому, что ее слова вряд ли будут полностью искренними. Она действительно задумалась: "А счастлива ли я? В конце концов, все заварилось по глупости Кристель, которая приняла за мужчину своей жизни обычного бандюгу-"двойника" и не хотела ничего слушать, а в итоге ее пришлось вытаскивать из тюрьмы и скрываться на Меридиане... Я любила свою работу, самолет, полеты... Но все это осталось в прошлом потому, что как прежде быть уже не могло. И Седрик... Я помню, чем мы ему обязаны. Но я помню и то, как он пошел на поводу у капризной девчонки, которая даже не сожалеет о том, каких дров наломала. И снова я дала Седрику меня уговорить.

Он умеет быть таким убедительным и обаять кого угодно. Он дал слово впредь не повторять ничего подобного и держит его. У нас счастливый брак... Счастливый ли? А разве редко мы ругаемся до того, что кажется, вот-вот раздеремся? В прошлый раз из-за того, на чем лучше ехать экспедиторам - верхом или в крытом экипаже - сцепились не на шутку. У него свое видение мира, у меня - свое. И может конфликты прекратились бы, если бы я научилась "искусству дипломатии", как говорит Мира, то есть во всем соглашалась бы с мужем. Но тогда получается, что прав этот художник, и я веду навязанный образ жизни, а из меня пытаются вылепить другого человека против моей воли? И Мира... Я пытаюсь наладить с ней отношения, а она даже не скрывает неприязнь, хотя я ее ничем не обидела. А ради чего, собственно, я тогда пытаюсь быть перед ней хорошей, если она все равно считает иначе? Почему я делаю вид, что не замечаю ее выпадов в мою сторону? Почему даже не дам понять, что меня это задевает? Щажу чувства ребенка с тяжелой судьбой? Но Ми-Ми уже давно не ребенок, и ее стресс из-за беспутной матери давно позади; почему же я и дальше безропотно разрешаю ей срывать на мне свои плохие настроения и даже не дам понять, что меня это обижает? Вот и получается, что я действительно стараюсь быть такой, чтобы всем нравиться, и забываю о себе? Я бросила свое призвание из-за того, что Кристель наделала глупостей, и Кристель по-прежнему моя подруга. И зачастую вместо благодарности за свои жертвы я получаю недовольные взгляды или неприятные разговоры. Тогда стоит ли жертвовать? Черт возьми! И что же мне остается? Забыть об этом разговоре и продолжать жить как прежде, или дождаться, пока Рейн и Вейра отпразднуют совершеннолетие и станут самостоятельными, и тоже взять этюдник или планшетку пилота и уйти, чтобы снова стать собой?"

– Или третий вариант, - произнес художник, и Марджи поняла, что последний вопрос, задумавшись, задала вслух.
– Оставаться собой, а не становиться такой, какой вас придумали и хотят видеть, и жить как вам удобно, а не так, как требуют и как предписывают неведомо чьи и неведомо зачем придуманные рамки. Вот и выход.

Девушка отвела глаза, следя за свободным парением чайки над рекой. Она все еще не могла отделаться от мыслей, которые роились в голове под влиянием слов художника. Чтобы справиться с собой, Марджи снова закурила. Художник отошел к оркестру, что-то сказал дирижеру и отсчитал пару купюр.

– Вот, послушайте-ка, - сказал он, вернувшись.
– Думаю, вы тоже знаете толк в этой музыке и поймете песню даже на чужом языке... И найдете в ней добрый совет.

Ты устала быть покорной,

Ты устала быть рабой,

Жить надеждой иллюзорной,

Отвечать на жест любой

Барабанит по стеклам

Дождь, как будто живой

Ты сейчас одинока

Открой, открой, открой!

Жизнь идет где-то за стеною

А ты в плену пустоты

О, как жаль, но всему виною

Мечты, мечты, мечты!

Ты пыталась стать жестокой,

Стать холодной, словно лед

Недоступной и далекой,

И живущей без забот

Жизнь идет где-то за стеною

А ты в плену пустоты

О, как жаль, но всему виною