Поручик Ржевский или Дуэль с Наполеоном
Шрифт:
Советник боязливо втянул голову в плечи, что при его короткой шее было не так уж сложно сделать.
В начале партии Акакия Филиппыча почему — то особенно клонило в сон. С самых первых ходов он зевал не переставая. На десятом ходу он зевнул пешку.
— Отстою государство российское! — говорил Александр, разыгрывая дебют. — Не отдам на поругание Антихристу святую нашу землю!
На доске постепенно вырисовывалось классическое начало, известное как русская партия.
Александр не умолкал ни на секунду.
Акакий Филиппыч под шумок стал наращивать наступление. И вскоре сам не заметил, как втянулся в игру. С каждым ходом, вопреки обыкновению, он подыгрывал самодержцу все меньше и меньше.
Александр, привыкший к покладистости своего тайного советника, быстро утратил бдительность. Куда больше внимания он уделял своим высказываниям в адрес Наполеона, его армии и любовниц, чем следил за событиями на доске. Тем не менее к середине партии позиция белых была еще не слишком дурна.
— Ну погоди у меня, корсиканский выкормыш! — говорил царь, делая рокировку. — Я тебя сейчас своими офицерами замучаю.
— Это слоны, ваше величество, — поправил советник.
— Шутите, Акакий Филиппыч! В моей армии слонов нет. Все офицеры как на подбор.
Атаку белых слонов советнику удалось отбить, выстроив частокол из пешек.
— Гусары, вперед! — сказал царь. Забравшись конем в самый лагерь противника, он напал на черную королеву. — Ну держись, Мария — Луиза, сейчас узнаем, что у вас под платьем.
— Известно что — ноги, — пожал плечами Акакий Филиппыч, изящным маневром уводя фигуру из — под обстрела.
— Вы столь небрежно говорите «ноги», словно речь идет о кресле из австрийского гарнитура. А между тем женские ножки это нечто. Нечто!
— Извольте, ваше величество, — покорно произнес Акакий Филиппыч, — можете съесть Марию — Луизу со всеми ее потрохами.
— И съем! — уверенно заявил царь.
— И пожалуйста!
Александр испытующе посмотрел советнику в глаза. Лицо Акакия Филиппыча являло собой полную невинность и простодушие.
— И съем! — повторил царь, опрокинув черную королеву на стол с таким грохотом, что настоящая Мария — Луиза получила бы сотрясение мозга. Потом водрузил на ее место своего коня. — Молодцы, гусары!
Акакий Филиппыч тонко улыбнулся.
— Вам шах, ваше величество, — скромно потупив взор, заявил он. Его ладья угрожающе нависла над белым королем.
— Вы… вы что? — произнес царь и, багровея, сорвался на крик: — Угрожать?! Мне? Императору всея Руси? Вы отдаете себе отчет…
— Да, государь, — испугался Акакий Филиппыч. — Все отдам, все назад верну. Простите, бес попутал. Прикажете переиграть?
Царь нахмурился.
— Нет, оставьте все, как есть. Я, пожалуй, от вас спрячусь. — Он переставил короля, укрыв его за пешкой.
Акакий Филиппыч вздрогнул. И бес в его душе опять взял вес над голосом разума.
Сделав ход конем, он робко обронил:
— Вам мат, государь.
— А?
У Александра вытянулось лицо. Никогда еще в жизни ему не ставили мат. С ужасом глядя на белого короля, который был зажат как в мышеловке меж своих же подданных и не имел никакого выхода к спасению, царь вдруг явственно представил себя на его месте… и побелел как мертвец.
Акакий Филиппыч испугался.
— Ваш — ваше величество, — пролепетал он, — не изволите ли в картишки?
— В какие еще картишки?! — в гневе воскликнул царь. — Разве вы не знаете, что я терпеть не могу картежные игры?
— Простите, государь, з-запамятовал. Сам полгода как не вистую. Даму пик от бубновой не отличу, короля за валета принимаю.
— Короля за валета?! Да это крамола, Акакий Филиппыч.
— Смилуйтесь, ваше величество, — затрясся чиновник. — Чтоб они и вовсе сгинули, проклятые!
— Это вы про кого? про монархов?!
— Про к-картишки, государь. Я эти бесовские картинки в руки никогда больше не возьму.
— Побожитесь.
Советник перекрестился:
— Чтоб мне стать коллежским регистратором!
— Ну, уж так — то зачем, — улыбнулся Александр и бросил задумчивый взгляд на шахматную доску. — Распорядитесь готовить коляски, мой дорогой Акакий Филиппыч. Я отправляюсь в Москву — поджигать тамошний дух.
На следующий день царь покинул армию.
Глава 16. Крестный
Солдату на войне беда без каши, а коню — без сена.
Как — то раз поручик Ржевский отправился на поиски пропитания для эскадронных лошадей.
Давыдов отрядил ему в спутники корнета Василькова и рядового Лебедева — Кобылина.
— Далеко не забредай, — советовал он, провожая их в дорогу. — И держи нос по ветру: французы тоже по нашим деревням шастают, не нарвись часом.
— Как бы они на меня не нарвались, — усмехнулся поручик. — Уж я — то их сеном накормлю и ржать заставлю.
— Отставить, Ржевский! Сено нам самим пригодится.
— Слушаюсь!
Поручик отдал своему командиру честь, и гусары тронулись в путь.
Каждый думал о своем.
Корнету Василькову не давал покоя прыщ, вскочивший на самом обидном для кавалериста месте.
Лебедев — Кобылин пребывал в меланхолии. Граф был недавно разжалован из поручиков в рядовые за то, что во время боевых действий овладел на речке крестьянкой, в последствии оказавшейся барышней, да к тому же губернаторской дочкой. Теперь он грезил о подвиге во искупление.
И только поручик Ржевский ехал в самом веселом расположении духа.
— Где сено, там и сеновал, — говорил он. — Были б только девки в деревне.