Порывая с прошлым
Шрифт:
В этот вечер нам предстояло увидеть наставника братства Севан-Шерифа — Пира Каландара. Помог в этом все тот же Азис Сомро. Невдалеке от мавзолея находился муниципалитет города. Он прошел туда и позвонил по телефону Пиру Каландару домой.
— Наставник ждет. Он готов нам помочь во всем. В такой знаменательный день мы его дорогие гости.
Хозяин волов отцепил машину: в узких городских переулках проехать было невозможно. Десятка два человек, вышедших из мавзолея, взялись за бамперы и с шумом покатили «Волгу» к дому Пира Каландара. Особенно энергично суетился один человек, опутанный здоровенными цепями. После мне рассказали, что этот пакистанец поклялся, если у него
Открылись ворота в глинобитном заборе, и машина вкатилась на большой двор. Я ожидал увидеть пожилого, бородатого, величественного наставника братства. Каково же было мое удивление, когда к машине подошел мужчина лет двадцати пяти в длинной белой рубахе навыпуск и шароварах. Лицо интеллигентного человека. Бороды нет.
— Прошу вас быть моими гостями, — сказал он. — Я уже знаю, что случилось с машиной. Мои люди помогут ее отремонтировать.
Он провел нас в комнату. По стенам стояли потертые диваны. В углу — шкаф с последней марки транзисторным приемником «Сателлит». Пол устилал громадный персидский ковер изумительной расцветки, ноги утопали в мягком ворсе. Вот и все убранство комнаты.
Нас посадили на диван. Он сел рядом. Но вот в комнату буквально на корточках вошли двое старичков и сели в дверях на ковер, поджав под себя ноги. Они почтительно склонили головы перед Пиром Каландаром.
— Не удивляйтесь ничему, держитесь спокойно, — шепнул мне на ухо Азис. — У них свои порядки.
Пир Каландар что-то буркнул себе под нос; старички на корточках пятясь покинули комнату и через несколько минут вернулись. Один держал в руках большой пузатый чайник, другой — поднос с чашками. Не поднимая глаз, они на коленях подползли к хозяину дома. Тот вполголоса что-то сказал, и они подползли к дивану, где сидела моя жена. Все это казалось настолько неестественным, что я было поднялся. На плечи легла рука Азиса.
— Не волнуйтесь, пожалуйста. Здесь свои порядки.
Таким манером старички обнесли чаем всех, а затем так же, как и в первый раз, удалились. Комната начала наполняться людьми. Каждый входящий становился на колени около дверей и молча полз к месту, где сидел Пир Каландар. Они целовали протянутую им руку и опускались у его ног. Никто из них не садился на диван. Это были приближенные наставника. Мне казалось, что это какой-то странный сон…
Но беседа, которую повел Пир Каландар, возвращала к действительности. Он рассказал, что засуха и ветры, обрушившиеся на земли Синда этим летом, сказались на урожае риса и сахарного тростника, погибло много апельсиновых деревьев, пришлось зарезать часть скота. Пожаловался на то, что власти задержали строительство новых ответвлений от существующей оросительной системы и это тоже сказалось на урожае. Тяжелый год выпал для нас, заметил он, но нищих и голодных в нашем братстве нет. В Карачи за подаянием никто не ходит.
Последнее было сказано не без гордости.
Разговор перешел на тему о Советском Союзе. Он сказал, что интересуется жизнью нашей страны, слушает передачи на фарси из СССР. Знает и о том, что в Средней Азии живет много людей, исповедующих ислам. Знает и о том, что людей за религиозные убеждения не преследуют. С интересом слушал передачу из Ташкента, где рассказывалось, как совместными усилиями советских людей восстанавливается город, разрушенный землетрясением.
— Если бы я не знал обо всем этом, то вас никогда бы не принял, — улыбнулся Пир Каландар. — Простите за откровенность.
Потом
Поздним вечером мы покидали гостеприимного Пира Каландара. До автострады, ведущей в Хайдарабад, было километров десять, и надо было добираться местной, довольно запутанной дорогой. В темноте можно было сбиться с пути. Хозяин вызвал свой джип, и он поехал впереди, чтобы вывести нас на автостраду. В Севан-Шерифе продолжался праздник. В воздухе рвались петарды, процессии ряженых плясали в узких переулках города, взявшись за руки.
— Ну, как вам понравился духовный наставник? — спросил Азис.
Ответил Ибадат:
— Забота о душе паствы не мешает ему быть и вполне земным. Он не сторонится и политической жизни в Синде. Одни из его приближенных сказал мне, что Пир Каландар решил поддержать создаваемую бывшим министром иностранных дел З. А. Бхутто новую партию. Это значит, что партия Бхутто будет иметь не менее сорока пяти тысяч сторонников, которые сделают все, что им прикажет духовный наставник. Да, у Бхутто будет серьезный союзник в Синде. Ведь до сих пор ни одна оппозиционная политическая партия не могла добиться расположения влиятельного Пира Каландара.
…О священных крокодилах, живущих под Карачи в пруду, возле гробницы синдского мудреца Манго Пир Баба, упоминается даже в туристских проспектах. Путь туда лежит через новый промышленный район, над которым всегда висит гарь, выброшенная заводскими трубами.
Лента асфальта бежит среди песчаных холмов, за которыми в карьерах рвут породу для цементных предприятий, принадлежащих компании «Валика». Сколько раз я пытался побывать на этих заводах и всегда получал вежливый отказ. Хозяева не пускают журналистов. Технология производства отсталая. Условия труда тяжелые, зарплата у рабочих низкая, живут в обшарпанных коробках-общежитиях, огороженных колючей проволокой. Все это не радует глаз. Владельцы хотят, чтобы как можно меньше информации просачивалось в газеты.
Нельзя сказать, что рабочие не протестовали. Они не раз объявляли забастовки. Это было и в 1965, и в 1968, и в 1970 гг. Но хозяевам, как правило, удавалось довольно быстро их прекращать. Успеху мешала разобщенность людей. Профсоюзы на предприятиях создавались по национальному признаку. А работали здесь и пуштуны, и панджабцы, и брагуи, и синдхи. Здесь трудилась и большая группа рабочих, переселившихся из Индии после образования Пакистана. У них тоже была своя профсоюзная организация.
Но вот настала весна 1973 г. Используя право на стачку, предоставленное новым трудовым законодательством, промышленные предприятия Карачи начали забастовку. Рабочие требовали улучшения условий труда, бесплатного медицинского обслуживания и гарантированного минимума заработной платы.
Поднялись и здешние цементники. Они послали своих представителей в карачинский комитет по координации стачечных действий. А главное — им удалось преодолеть национальную рознь, подогревавшуюся хозяевами и полицейскими провокаторами. Объединившись в единый профцентр, они вместе с другими отрядами рабочего класса Карачи участвовали в борьбе. Только после того, как хозяева на всех предприятиях промышленной зоны Карачи приняли основные условия забастовщиков, рабочие вернулись в цеха. Это была первая крупная победа и цементников, и всех карачинских рабочих, проявивших солидарность в борьбе против капитала.