Пощады не будет никому
Шрифт:
Бирюковский краем глаза взглянул на свой перстень, который ярко сверкнул.
— Конечно, кто же о них не слышал. Но там вроде «Де Бирс» все в свои руки взял.
— Не знаю, что там взял «Де Бирс», но алмазов там не счесть, — высоким штилем сказал Чекан, абсолютно не подозревая, что эта строка использована великим русским композитором.
— Алмазам нет числа, — сказал Бирюковский, взглянув на книжные полки, заставленные энциклопедией Брокгауза и Ефрона.
— Так вот, Лев Данилович, есть возможность взять эти алмазы.
— Как
— Купить, — сказал Чекан. Он произнес это так, словно бы всю жизнь занимался тем, что покупал алмазы, и толк в них знает.
Бирюковский передернул плечами, почесал толстый живот под шерстяным свитером, затем протер глаза, словно бы только что выбрался из-под одеяла.
— Погоди, погоди, давай-ка выпьем.
Подобного от Чекана он услышать не ожидал, он думал, что тот просто-напросто будет требовать раньше вернуть проценты по деньгам, ничего не предлагая взамен. А дело приобретало совсем иной оборот.
— Что ты хочешь? — спросил он.
— Ладно, давай выпьем, — остановил его Чекан, оттягивая момент истины, не спеша произнести то, зачем он приехал к банкиру.
Мужчины выпили. Чекан наколол на вилку кусочек осетрины, пожевал, вытащил из зубов тонкую косточку, положил ее на край тарелки.
— У нас, Лев Данилович, есть возможность купить много алмазов. Ты же знаешь, так просто их никто не продает, все добытое принадлежит государству. Государство наложило лапу на камни так, что ее не сдвинуть. Мы нашли ход, — Чекан говорил о себе во множественном числе.
Бирюковский внимательно слушал, время от времени накладывая кончиком серебряного ножа на кусок хлеба горку крупной красной икры и отправляя в рот.
— Можно взять очень много алмазов, — Чекан вытащил из кармана пиджака камень и положил его на стол. — Вот видишь, Лев Данилович, это неограненный алмаз.
Рука Бирюковского дрогнула, пальцы сами потянулись к камню.
— Хорош, — сказал он, — каратов на десять после огранки потянет.
Чекан кивнул, причем кивнул так, словно был ювелиром и ему предстояло огранить этот камень, убрав в нем все лишнее.
— Да, такой камешек дорогого может стоить, если его, конечно, обработать как следует.
— Вот и мы думаем. Если таких камней взять побольше, обработать, а уж затем торговать… Торговать ими, естественно, не здесь.
— Дело говоришь, — Бирюковский даже покраснел.
Он всегда краснел, когда разговор заходил о больших делах и прибылях.
— И сколько же тебе нужно?
— Я думаю, миллион, — спокойно сказал Чекан.
— Миллион? — брови Бирюковского поползли вверх.
— Да, миллион, не меньше. Брать, так сразу много, может, потом дырка закроется. Мы попытаемся взять весь товар сразу. Ты, Лев Данилович, можешь отказаться, конечно, мы найдем деньги в другом месте.
— Сколько моих?
— Учти, ты мне четыреста тысяч уже должен как проценты.
— Моя доля в прибыли?
— Тридцать процентов.
— Тридцать? — переспросил Бирюковский, словно бы вертя это слово на языке
— Мы так решили, — сказал Чекан, тоном давая понять банкиру, что торг неуместен и на большее он рассчитывать не может.
— Как быстро обернутся деньги? — спросил Бирюковский.
— Пока, Лев Данилович, я веду с тобой предварительный разговор, мне еще надо слетать в Якутию, встретиться с нашими людьми, с поставщиками, договориться о передаче денег и о том, как они передадут камни. В общем, еще надо решить кучу технических вопросов. А пока меня попросили переговорить с тобой по вопросу финансирования.
— Тридцать пять, — вдруг сказал Бирюковский.
Чекан покачал головой:
— Нет, Лев Данилович, решай сразу: или ты даешь деньги — и тридцать процентов твои, или ты не даешь — и я забираю свои из твоего банка, и тогда мы работаем без тебя.
— Погоди, погоди… Ты, конечно, мужик крутой, но зачем гнать коней? Давай еще раз сначала.
— С какого начала? — ухмыльнулся Чекан. — Я тебе дело говорю. Хочешь — участвуй, а нет так нет, разойдемся, разбежимся, и я пришлю к тебе людей за деньгами.
— Но ведь срок еще не вышел.
— А меня это не волнует. Мы договаривались как — будут нужны деньги, возьмем. Или ты забыл? Может, бумаги показать?
— Нет, не надо, — Бирюковский даже как бы сжался. — Когда будут нужны деньги?
— Возможно, сразу после Нового года. Наличными.
— Ладно, решим, — Бирюковский махнул рукой, наполняя рюмки водкой, — давай выпьем.
Они выпили, не чокаясь. Чекан налил третью.
— А что это у тебя столько охраны? Полный дом головорезов.
— Ты заметил?
— Заметил, — сказал Чекан.
Бирюковский пожал плечами.
— Как-то боязно в последнее время.
— Да, большие деньги, большие печали. А если денег нет, то печали еще больше, — Чекан расхохотался, глядя на побелевшее лицо Бирюковского. — Да не бойся, не бойся, я тебя трогать не собираюсь.
— Тебя я не боюсь, с тобой договориться можно, от тебя откупиться можно.
— А от кого откупиться нельзя? Назови мне такого человека.
И Бирюковскому вдруг до боли под ложечкой захотелось пожаловаться Чекану, этому жуткому бандиту, на свою жизнь, на то, как ему тяжело, и на то, как его напугал какой-то сумасшедший своим безумным звонком, напугал так сильно, что Бирюковский три дня не мог прийти в себя. Теперь даже спал, пряча пистолет под подушкой.
Чекан и сам был напуган не меньше, но признаваться какому-то банкиру, естественно, не мог. Да и Бирюковский, хоть и хотел рассказать, но смолчал, подумав, что Чекан лишь рассмеется, назовет все это глупостью.
Хотя Лев Данилович и понимал, происшедшее — это не просто серьезная угроза, а страшная, жуткая угроза, что если чего и следует бояться, то именно того телефонного звонка.
— Так, значит, Лев Данилович, мы договорились, столковались или как?
Чекан заложил руки за спину и прошелся рядом с камином.