Пощады не будет
Шрифт:
— Отвечая на твой вопрос, Медведь… В постели я такая женеистовая, как и на улице. Просто, чтобы ты знал, — подмигнула она.
При этих словах член Дева дернулся против его воли, и он принял на заметку, что она могла читать его мысли. Он перевел взгляд с ее глаз к глубокому декольте, приподнятому черным лифчиком. И около ее правой груди виднелась метка в виде лука и стрелы, точно говорившая ему, кто и что она такое — хотя он и так догадался об этом по ее силам и тому, как проблескивали клыки, когда она говорила. Черт, похоже, даже богиня Артемида не смогла сопротивляться
— Я не знаком с тобой, Темный Охотник.
Она поправила висевшее на шее ожерелье в виде ряда черных черепов.
— Мы встречались. Правда, мельком. Времени не хватило даже на то, чтобы познакомиться.
Дев нахмурился, пытаясь вспомнить их встречу.
Нет, определенно нет. Он бы обязательно запомнил эту Охотницу, если бы видел ее прежде — даже века назад. Даже если бы был мертв. Она не из тех женщин, о встрече с которой мужчина легко забывает.
— Должно быть, ты виделась с одним из моих братьев. — Большинство людей не могли отличить их друг от друга — из-за абсолютной идентичности, к тому же, и Шериф, и Куин сменяли Дева у входной двери. Она, несомненно, спутала его с одним из них. — Нас четверо близнецов, и я очень похож на своих братьев.
— Знаю, — она отрицательно покачала головой. — Встречалась со всеми вами. Я была здесь в ночь, когда волки напали. — Ее пристальный взгляд поднялся на крышу, где остался небольшой след от пожара, возникшего из-за их борьбы, ее глаза потемнели, наполнившись сочувствием. — Я действительно сожалею о твоих родителях… и о том, что мы не защитили их лучше.
Дев не знал почему, но эти слова его тронули.
— Спасибо за помощь. Я знаю, вы сделали все, что смогли. — Все они. Но враги в несколько раз превосходили их числом. По правде говоря, было чудом, что хоть кто-то из них выжил.
Без Темных Охотников и их союзников они бы не выстояли.
На ее лице промелькнула тень боли, будто в этих словах были погребены ее собственные демоны.
— Да, но иногда этого не достаточно, и никакие искренние извинения тут не помогут. Как я уже сказала, мне действительно жаль. Обо всем. — Она заглянула внутрь и вернулась к прежней живости. — Меня зовут Сэм Сэвидж.
Самия Сэвидж…
Он слышал, как это имя на протяжении веков служило предметом толков среди других Охотников. Она была одной из самых яростных и получила это прозвище в знак уважения к своей жестокости в бою. У всех Темных Охотников, бессмертных убийц, защищавших людей, за спиной ужасающее прошлое. У каждого свое, но у всех имелась одна общая черта: кто-то предал и убил их настолько грязным способом, что они продали души греческой богине Артемиде ради единственного акта мести своим предателям. На подобное просто так не решаются, и он не смог не задуматься, что же такого могло случиться с Сэм, чтобы она продала свою душу.
Кто убил ее, и почему из-за этого она стала настолько жестокой, что даже самые отважные Охотники старались держаться от нее подальше? Во всех слышанных им историях не было ответов. В них лишь говорилось, что эта женщина жила ради сражений.
И чем они кровавей, тем лучше.
— Ты была генералом амазонок в конце Троянской войны. — Сэм, внучке их величайшей королевы Ипполиты, пришлось стать одной из тех, кто сопровождал Елену домой после войны. И это было чрезвычайно сложно, учитывая, сколько греков хотело убить ее за то, что она развязала войну, державшую их вдали от дома больше десятилетия.
Уголок ее рта приподнялся.
— Ты говоришь об амазонках, как будто это что-то плохое.
Дев засмеялся.
— Встречался с несколькими из вас за прошедшие века. Не плохие, просто… интересные.
Амазонки были избранными людьми богини Артемиды. Вот почему многие из них стали Темными Охотниками. Собирая армию, сражающуюся за человечество против сверхъестественных хищников, Артемида всегда ставила амазонок на первое место, и ходили слухи, что им платили раз в десять больше, чем остальным Темным Охотникам. Немного фаворитизма, из-за которого другие Охотники не особо любили амазонок в своих рядах.
Для Дева же это означало, что ему нужно приглядывать за ней, поскольку обычно амазонки были бесцеремонными тусовщицами, которым нравилось с кем-нибудь поцапаться.
— Так что привело тебя сюда? — спросил он, сменив тему на более относящуюся к делу.
Сэм ответила не сразу.
— Даже не знаю. Я чувствую, что приближается нечто опасное. Вот я и подумала, что устрою тут засаду, схвачу это за горло и раню прежде, чем оно причинит кому-то вред.
— О, детка, разве ты не знаешь, что здесь опасен только я?
— Ты заигрываешь со мной? — спросила она, сморщив носик.
— Зависит от того, будешь ли ты бить меня по заднице, раздевшись при этом догола.
— Тебе нравится, когда тебя бьют по заднице? — сказала она, одарив его удивленным взглядом.
— Не совсем, но пока ты будешь делать это голой, я буду даже счастлив…
— Извращенец, — засмеялась она. — Мне это нравится.
Дев понятия не имел, почему флиртует с ней. Хоть он распутничал, как и любой его брат без пары, обычно он не тратил время на женщин, если заранее знал, что с ними у него ничего быть не может. А секс с Темными Охотниками был ключевым табу в их мире… по многим, многим причинам.
Но, казалось, он не мог с собой справиться. Было в ней что-то, что влекло его прямо к самоубийству.
— Вообще-то, скорее озабоченный. Мой последний раз был давненько.
— Исключительная честность, — заметила она, резко вдохнув сквозь зубы. — Неплохая перемена. Большинство мужчин сначала бы прибегли к лести.
— Я бы сказал, что жизнь слишком коротка, чтобы ходить вокруг да около, — пожал он плечами, — но у меня впереди века, а у тебя вечность, так что это не про нас. Поэтому скажу лишь, что не люблю играть в игры или приукрашивать вещи, так что оставим все, как есть.
— Медведь по мое сердце, но разве ты не знаешь, что между нами не должно быть тесных отношений?
Дев пожал плечами.
— Мне не нравится следовать правилам.
Она обвела своим пылким взглядом его тело, сводя с ума его гормоны.
— Мне тем более.
— Да уж, это видно по тому, как ты водишь.
Сэм действительно не хотелось быть очарованной стоящим перед ней вер-медведем, но, по правде говоря, она не могла ему сопротивляться. Что-то в нем заставляло ее улыбаться. Не только его безумная сексуальность. Или улыбка, которую должны объявить вне закона.