Поселок на краю Галактики (Сборник)

Брайдер Юрий Михайлович

— Вот не ожидал! Заходи.

В длинном полутемном помещении мерцал огромный зеленоватый экран и вразнобой мигали разноцветные лампочки.

— Садись, — оператор указал на свободное кресло. — Случилось что-нибудь?

Это был единственный человек, которого Хромой знал до того, как попал сюда. Много лет назад, курсантом-радиотехником, он проходил шестимесячную стажировку в экипаже Хромого. С тех пор они не виделись и встретились только здесь, где радиотехник занимал положение куда более приличное, чем его бывший командир. Несколько раз, разговаривая с Хромым в столовой, он приглашал в гости, впрочем, ничего

конкретного не обещая. Был он, видимо, неплохим человеком — из тех, кто хоть ничем тебе не поможет, но зато и вреда не причинит.

— Шел мимо, вот и решил заглянуть, — сказал Хромой. — Как живешь?

— Ничего. Сам знаешь, что это за жизнь.

— Может новости какие есть?

— Нет. По крайней мере — хороших.

— А экран для чего здесь?

— Это изображение поверхности планеты в радиусе двадцати километров вокруг нас. Вот тут Компаунд, — он ткнул пальцем в центр экрана. — А вот ракетобот, — он отметил крохотную светящуюся точку. — Разыскивает тех, кто не вернулся вчера. Троих уже, вроде, нашли.

— Ну и как они?

— Как всегда. В лепешку. Сегодня рабочие бригады не выходили. Ждут, когда уберутся «матрасы».

— Я тоже был там. Едва-едва спасся.

— Что ты говоришь?! Повезло тебе!

— Информация с экрана записывается где-нибудь?

— Обязательно. Все передвижения за пределами Компаунда фиксирует вот этот блок.

— Знакомая штука. У нас на корабле тоже был такой.

— Да. Вот клавиша пуска, вот перемотка, а это — запись.

— А красная кнопка для чего?

— Экстренное стирание. Разве ты забыл, командир? — оператор, вначале ощущавший некоторую неловкость, был рад, что нашел тему для разговора. — Послушай! — сказал он, как-будто вспомнив что-то. — Может выпить хочешь?

— Да как-то, знаешь, неудобно.

— Ну что ты! Я сейчас.

Отверткой от приподнял одну из плиток пола и вытащил трехлитровую пластмассовую емкость, кусок завернутой в бумагу поваренной соли и несколько фильтров от респиратора.

Пока оператор, нагнувшись, копался в своем тайнике, Хромой быстро нажал на кнопку аварийного стирания. Крохотная, не больше булавочной головки лампочка, контролировавшая наличие записи в кассете, погасла.

— Здесь у меня клей, — пояснил оператор, выпрямившись. — Спецклей на спирту. Пропущу пару раз через фильтры — и готово! Дрянь, но пить можно.

— Мне что-то расхотелось, — сказал Хромой. — Может быть, в следующий раз.

— Ну, как хочешь.

— Пойду. Поздно уже. Будь здоров.

— До свидания. Заходи.

Расставшись, оба вздохнули с облегчением.

Хромой уже собирался ложиться спать, когда его вызвали в коридор. Кто-то незнакомый сунул ему в руки завернутый в бумажный мешок баллон, шепнул: «Бригадир зовет тебя к себе», и быстро удалился.

В крохотной каморке бригадира на столе стояли две кружки холодного чая и лежала пачка галет.

— Присаживайся, — пригласил бригадир. — Баллон тебе отдали? Спрятал? Ну, молодец.

Хромой маленькими глотками пил чай, все время ощущая на себе пристальный взгляд бригадира.

— Так говоришь, в яме лежали… — задумчиво проговорил тот. — Бывает… Может быть ты, все же, еще что-нибудь нашел?

— Нет.

— Постарайся меня правильно понять. Человек ты, вроде, неплохой. Я справки навел. По крайней мере, не

доносчик, это точно. И еще слушок есть — убежать хочешь, — бригадир снова внимательно глянул на Хромого.

— Нет, не хочу.

— Меня можешь не бояться. Если бы я на тех работал, — он ткнул большим пальцем куда-то вверх, — тебя бы еще вчера за жабры взяли. Буду говорить откровенно. Сюда ты попал с одной из последних партий. После этого было еще только два транспорта. Уже четыре года с Земли никто не прилетал. Было объявлено, что Страшный суд, наконец, свершился. Кое-кто, правда, засомневался. Но это оказался как раз тот случай, когда сомненья вредят здоровью. Никто тех скептиков больше не видел. Признаюсь, лично я ни в ад, ни в рай, ни в Спасителя не верю. О том, как попал сюда, скажу в двух словах — больше деваться было некуда. Вот и полез в петлю. А теперь вижу: лучше бы дома под забором подыхал, чем здесь наслаждаться вечной жизнью. Трудно поверить, что в наше время возможно такое. Ведь это и рабство, и инквизиция, и фашизм — все вместе. Те, кто прибыл на Венеру с последним транспортом, рассказывали, что на Земле «Храмом» занялись всерьез. Запретили его деятельность в десятках стран, наложили арест на имущество, раскрыли массу афер и преступлений. Что случилось потом, никто не знает. Почему прервалась связь с Землей? Почему больше не прилетают корабли? Твои баллоны, судя по всему, взяты с корабля, который посетил Венеру совсем недавно — год, от силы два года назад. Если тебе об этом что-нибудь известно — скажи.

— К сожалению, сказать нечего. Спасибо за чай. Мне пора идти.

— Еще несколько слов. Многие здесь думают так же, как и я. Как только станет возможно, мы попытаемся захватить Компаунд и тогда узнаем, наконец, всю правду. У нас уже довольно сильная организация и имеется кое-какое оружие. Времени очень мало. Надо спешить, пока в людях еще до конца не убито все человеческое. Если хочешь, присоединяйся к нам.

— Нет, я не заговорщик.

— Значит, бежишь? Веришь, что на Марсе рай?

— Я бы не хотел говорить на эту тему…

В свою секцию Хромой вернулся уже после того, как во всех жилых помещениях выключили свет.

— Где ты шатался? — спросил, проснувшийся, а может и не спавший, староста. — Знаешь ведь, что после ужина нельзя никуда уходить.

— Могут у меня появиться неотложные дела! — огрызнулся Хромой, устраивая постель.

— Ночью?

— И ночью.

— Знаю я, какие дела делаются ночью.

— Ну, а раз знаете, то и спрашивать нечего.

— Значит, не скажешь, где был?

— Нет.

— И даже не соврешь?

— И не собираюсь.

— Откуда ты только такой взялся? Астронавт! Подумаешь — фигура! Да ты хоть один год пожил на Земле, как все люди?

— Пожил, и не один.

— Да, конечно. Только людей ты чаще всего видел из окошка лимузина, когда тебя везли на очередной банкет лопать устриц. А люди, вроде меня, в это время ели хлеб из целлюлозы и сыр из планктона.

— А я тут при чем?

— Ты ни при чем. Ты порхал среди звезд, а на Землю спускался только для того, чтобы получать чеки да букеты. А я крутился, как белка в колесе, и никогда за всю жизнь ничего хорошего не видел. Меня топтали все, кого я не мог затоптать. Да какая тут может быть праведная жизнь, когда тебя за глотку душат!