Посейдон
Шрифт:
Гален смотрит на Эмму, все еще в его объятьях. Его удовлетворенность разбивается вдребезги, когда он видит боль в ее глазах.
Она освобождается из его объятий и отходит.
— Все это время я думала, ты не сможешь сыграть, но я почти повелась.
— Повелась? — спрашивает он, встревоженный тем, как дрожат ее губы. Она что, вот-вот заплачет? — Я сделал что-то не так?— шепчет он, но она отходит, когда он тянется к ней.
Она вымученно улыбается:
— Нет, все было прекрасно. Я даже не услышала, как она вышла. Теперь у нее не возникнет никаких сомнений, встречаемся ли мы с тобой, верно?
До
— Эмма...
— В смысле, на какую-то минуту, ты и правда убедил меня, что мы... В любом случае, мне лучше пойти внутрь, пока она снова не вышла.
— Ты что, с ума сошел? — выкрикивает кто-то из кустов у порога. Галену не нужно поворачиваться, чтобы узнать в голосе Рейну. Она марширует по ступенькам, уже тыча пальцем в Галена.
О, нет.
Рейна толкает Галена в грудь.
— У тебя что, нет ни стыда, ни совести? Следуешь за ней через весь мир, делая вид, будто это во благо королевства. Ты скользкий угорь! Ты ее поцеловал. Не могу в это поверить.
У Эммы вырывается нервный смешок.
— Рейна, ты же знала, что он собирается это сделать. Мы рассказывали тебе об этом, помнишь?
Рейна бросает ей угрюмый взгляд.
— Оооо, нет. Он собирался сделать вид, что тебя целует. А этот поцелуй был настоящим. Уж в этом ты мне можешь поверить, Эмма. Я знаю его куда дольше, чем ты.
— Может, нам лучше поговорить об этом на пляже? — предлагает Эмма, оглядываясь на входную дверь.
Рейна кивает, но Гален мотает головой.
— Нет, ты можешь идти домой, Эмма. Мы с Рейной поговорим об этом по дороге домой.
— Угу. Черта с два, Гален. Ты расскажешь ей правду.
Если Рейна еще повысит голос, мама Эммы их услышит. Гален хватает Рейну за руку, стягивая с крыльца. Когда она сопротивляется, он закидывает ее себе на плечо.
— Эмма! — кричит Рейна, выкручиваясь, словно рыба на крючке. — Ты должна его выслушать! Расскажи ей, Гален! Расскажи ей, почему ты вообще не должен ее целовать!
Эмма подходит к краю порога и опирается о него.
— Я уже знаю что отношусь к дому Посейдона, Рейна. Я не расскажу никому, если ты не расскажешь, — говорит она, улыбаясь Галену.
— Не тупи, Эмма! — кричит Рейна из-за угла дома, когда они поворачивают и исчезают из виду. — Ты должна быть с Громом. Гален должен был отвести тебя к Грому!
Гален останавливается. Слишком поздно. Она рассказала слишком много. Разговор еще можно было спасти — до этого момента. Он опускает сестру на землю. Она не смотрит на него, просто отводит глаза, фокусируя взгляд где-то за ними.
— Ты думал, я ничего не замечу? — говорит Рейна, не глядя. Слеза мерцает на ее щеке, когда ее касается лунный свет. — Как за ней повсюду следуют рыбы? Ты думал, я была слишком глупа, чтобы понять, почему мы выследили ее через весь континент, а затем остались с ней, когда ты обнаружил, что она полукровка? Ты не имеешь права этого делать. Она принадлежит Грому. Решение, связываться ему с ней или нет, может принять только он. Это несправедливо по отношению к Эмме. Ты ей нравишься. Так, как должен был бы нравиться Гром.
Горечь и сладость смешались в его ощущениях. Его сестра только что разрушила лучший вечер в его жизни и, возможно, единственный шанс для него получить желанное. Но она сделала это из уважения к Грому. И ради Эммы. Как он может быть зол из-за этого?
Гален слышит, как открывается парадная дверь. Рейна застывает.
— Что здесь происходит? — раздается голос миссис Макинтош.
— Э... Ничего. Мам, мы болтали, только и всего, — отзывается Эмма с угла дома. Галену интересно, как долго она стоит там и смотрит ему в спину. Слушает, как Рейна обвиняет его во всей этой дряни, которая, по большому счету, является правдой.
— Я слышала вопли, — возражает ее мать сугубо деловым тоном.
— Прости, я постараюсь говорить тише, — Эмма прокашлялась. — Мы с Галеном хотим прогуляться по пляжу.
— Не ходите далеко, — говорит ее мама. — И не заставляйте меня искать вас.
— Мам,— Эмма стонет у закрывающейся двери.
Рейна расслабляется, когда они слышат щелчок замка. Эмма проталкивается мимо них и идет в сторону песочных дюн у ее дома. Обменявшись взглядами, Рейна и Гален следуют за ней.
У самого края воды луна светит так, будто кто-то направил на них прожектор, словно кто-то там знал, что им понадобится дополнительное освещение. Эмма разворачивается и смотрит на них. На ее лице застыло строгое выражение.
Она смотрит на Рейну.
— Договаривай.
— Уже договорила. Я только что рассказала тебе все, что знаю, — она обхватывает себя руками, как если бы ей было холодно.
— Почему я должна быть связана с Громом? Я из дома Посейдона. Я его враг.
Рейна открывает рот, но Гален ее перебивает.
— Подожди. Я расскажу ей.
Сестра смотрит на него с сомнением. Он вздыхает.
— Ты сможешь добавить, если я что-нибудь пропущу.
Она подымает подбородок, затем кивает, ожидая когда он начнет.
Гален поворачивается к Эмме.
— Помнишь, я говорил тебе, что Гром должен был связаться с Налией, но та погибла?
Эмма кивает.
— Из-за взрыва мины.
— Верно. Предполагалось, что они заключат брак друг с другом, так как они первенцы каждого дома в третьем поколении. Во всяком случае, они обязаны увековечить Дары Генералов — вот основная причина, почему они должны были сочетаться браком. Приложить все силы, чтобы Дары...
— Я в курсе, что значит "увековечить", — перебивает она. — Продолжай.
Засунув руки в карманы, Гален сдерживается, чтобы не не прикоснуться к ней.
— Я говорил тебе, что после смерти Налии, король Антонис отказался произвести на свет других наследников. Без наследницы, способной вступить в брак с Громом, Дары могут исчезнуть. По крайней мере, так говорится в законе. Когда доктор Миллиган рассказал мне о тебе, и после встречи с тобой, я понял, что ты скорее всего прямой потомок Посейдона. Поэтому я...
Она вскидывает руку.
— Стоп. Как ты говорил, я уже знаю чем заканчивается история, неправда ли? — она даже не пытается вытереть слезы, которые бегут ручьем по ее лицу. Вместо этого, она смеется и ее пронзительный смех полон яда. — Я знала, — шепчет она. — Где-то глубоко внутри, я знала что у тебя есть скрытые мотивы. Что ты не пытаешься помочь мне по доброте душевной. Господи, я и в правду купилась на это, не так ли? Нет, хуже — я влюбилась в тебя. Урок усвоен, верно?