Пошлые истории
Шрифт:
– Я бы тут уж застеснялась, – ухмыльнулась бабушка. Даня покраснел. Он не привык, чтобы чужие родственники его не хвалили.
– …И они с Гришей поменялись рассказами, подписались под рассказами друг друга. Грише ничего не страшно! Он не побоялся ни осуждения, ни хайпа…– Маргарита посмотрела на Гришу с внезапной гордостью. Гриша закашлялся так, что на глазах выступили слезы.
– Вот как, – бабушка достала мундштук. – Ну что ж. А я уж боялась обмана. Пойдемте ужинать.
До трех утра они ели, пили чай, вспоминали истории из даниного и гришиного детства, бабушка рассказывала о молодости всех своих родственников до десятого колена. В три они поняли, что сил бодрствовать
– Молодежь, – усмехнулась бабушка. – Мы могли танцевать и петь до утра.
Даня уехал. Она постелила им в разных комнатах и ушла спать. Гриша нашел патефон. Они протанцевали с Маргаритой до утра.
19
– Ну здравствуй… подруга.
Они стояли друг напротив друга. Не хватало музыки из вестерна.
– Здравствуй.
Лера Шлянкина, некогда невзрачная кривозубая студентка филфака, прочитавшая 8 000 000 книг и целовавшаяся один раз. Теперь она была знаменитая booksy-books. Блогерша и общественная активистка, выступающая за безопасный секс. Бывшие однокашники шутили: лучше амбассадора не найти, ведь самый безопасный секс – тот, которого нет. Как так получилось – Лера сама толком не понимала. Но именно с момента, когда она стала одним из официальных лиц одного бренда изделий номер 2, ее карьера взлетела. Да, ей пришлось на своем канале чаще разбирать романы и секс-литературу. И, несмотря на то, что она не понимала в последней ровным счетом ничего, труды окупались.
Маргарита смотрела на старую подругу и на старого врага в одном лице. Лера вставила в рот идеальные виниры. Нарастила волосы по самый зад. Она пришла в фирменном шмоте. В ней ничего не осталось от Леры Шлянкиной. Маргарита была в восхищении.
– Где будем говорить?
– Поехали в село тут недалеко? Там точно ни папарацци, никого.
– Ты хочешь меня убить без свидетелей, я так понимаю?
– Боже упаси.
Маргарита взяла у Леры сумку, из аэропорта они вышли через черный ход к черному правительственному автомобилю.
До Небосьёвки домчали за рекордные 20 минут.
Маргарита по-хозяйски вскрыла хлипкую дверь Гришиного домика. Надела фартук, постелила убогую скатерть на стол на террасе. Принесла чай и нехитрую снедь.
– Я хочу жрать, – жалостливо пискнула Лера. Маргарита кивнула.
Через пару мгновений на столе появилась яичница и салат. Лера наблюдала за Маргаритой с нескрываемой, но необъяснимой эмоцией.
– Я говорила тебе, что он мудак, – ровно сказала Букси, закуривая. Сумерки были густые. С пруда тянуло ужасным холодом. Маргарита накинула на ее плечи одеяло. – А ты стояла на своем. Рада?
– Как сложилось, так сложилось. Нет смысла жалеть, – сказала Маргарита, наливая ей чай.
– Уютно тут. Дно, конечно. Но еда намного лучше, чем в Москве. И дышится прекрасно. В санаторий сюда приехала? …Не отвечай. Не тупая. Знаю, зачем ты здесь. И где молодой талант? Не отвечай, на работе, он же бармен.
– Да.
– Не стыдно тебе?
– Честно?
– Да.
– Стыдно.
– Ну, не погрешишь, не покаешься, – Букси затянулась. Дым она выпустила кольцами, чтобы через них проскочил комар. – Выглядишь хорошо. На пользу тебе пошло…все это. И благотворительность, и месть, и нормальная экология. Прямо…красавица. Что звала-то? Провинцию показать?
Маргарита потупилась.
– Я хочу стереть его в порошок.
– Не могу осудить. Как именно?
– Хочу, чтобы он остался без денег. Без славы. Без ничего.
– Как я понимаю, ты уже в процессе реализации этих возвышенных желаний.
– Да. Ты знаешь, что он не пишет сам?
– Догадываюсь. От его первых книг таранит тобой.
– А последних?
– А последние я не читала. Боялась снова тебя почувствовать. Тебя я не читаю из принципа.
– Так вот от последних таранит не мной, а одним мальчиком. Который очень хочет писать. Ладно, давай напрямую? Я хочу, чтобы у тебя на канале мальчик признался, что он литературный негр. Что Пилатов не написал ни строчки. И чтобы ты как-то подняла толпу. Но я не знаю, как ты к нему относишься …теперь.
– Теперь? Ты думаешь, мое отношение стало лучше? Всерьез? Сначала этот кусок никчемного дерьма сделал из тебя свою рабыню. Теперь с ним спутался мой брат, – Лера плавно переходила на крик. – Ты хотя бы понимаешь, что для меня, ДЛЯ МЕНЯ это значит?! Этот выбл*док… двое самых близких моих людей!
– Я виновата отчасти сама. Это были мои первые отношения…. Мне казалось, это нормально. Я не понимала, что нельзя терять себя и свое…не знаю, самоуважение? Я постоянно боялась оказаться на улице с голой задницей, у меня же совсем не было денег. Я зависима была – и боялась независимости.
– Да, ты была ребенок. И Леша тоже ребенок. И за это я ненавижу эту гниду еще больше. Он чувствует тех, кто открыты душой. В этом мире открытая душа синоним слабости. Он вычисляет вас на раз-два, как хищник. Сука, – она судорожно засмолила.
– Лер, – мягко прошептала Маргарита.
– Что, Лер?! Вот что Лер?! Напомни мне, нахера ты метнулась замуж-то в 19 лет?
– Не надо.
– Да уж нет. Давай. Зачем?
– Чтобы завести детей.
– Завела?
Маргарита опустила взгляд. Губы у нее дрожали.
– Я спрашиваю тебя, завела детей? Где? Этот подонок… Сука, он тебя лишил твоей главной мечты. Недоносок. Паскуда. Как ты могла его послушаться? Да родила бы тогда и пришла жить ко мне. Неужели ты думаешь, что мы бы не прорвались? Тебя врач предупреждал, что потом может ничего не быть. Ты врачу не верила? Ты чем вообще думала?
– Ты все эти годы ждала, чтобы мне это высказать? Я чуть не сдохла тогда. И склероза у меня нет. И я жалею об этом проклятом аборте каждый день. Но я созрела поздно, понимаешь? Я когда первый гонорар получила только, поняла, что тоже чего-то стою. Что у меня тоже есть мнение. А жить нормально я стала всего-то пару лет назад, когда поняла, как что устроено. Когда проработала эту стратегию, когда мы начали играть идеальную пару. Когда я научилась оседлывать трафик и ловить упоминания о себе. Но поздно я дошла до всего, поздно! Ты помнишь меня, когда мы женились. Кем я была? Наивной девочкой. Дрожащей от понимания, что ей нет места в столице. И тут – какой-никакой бизнесмен! Я была наивная дура!
– Ладно, успокойся. Я не привыкла тебя такой видеть. – Лера подошла к Маргарите и обняла ее одеялом. – Когда? Я не брала обратный билет пока. Можем записать признание мальчика здесь.
– Леша как отнесется?
– Могу только надеяться, что переживет. В конце концов, его покорял именно писательский талант. Может, от этого разобьется его любовь…
– Я по тебе скучала.
– Я по тебе тоже.
Лера поцеловала Маргариту в висок.
20
Узнать, что это была за деревня, было легко. Пилатов против воли каждые пять минут судорожно хватался за новый смартфон и обновлял ленту. Лента не разочаровывала. Новые и новые подробности «реанимации Маргариты». Изобилие фото того, как они с Григорием М. стоят на остановке в обнимку, как они – улыбающиеся – едут в грязном старом автобусе, как они гуляют по вшивому городку площадью семь метров, как он стоит за барной стойкой, а она сидит с ноутбуком где-то за столиком поблизости, поглядывает на него и улыбается.