Послание Геркулеса

Макдевит Джек

Гарри чуть замедлил шаг.

–  Ты все время говорил, что лучше бы нам от него избавиться, - напомнил он.

–  Говорил. И до сих пор так думаю.

–  Тогда что же?

–  Сам не знаю. Вроде как тебе показывают много хорошего, и одновременно ты узнаешь, что все это тебе не достанется.

Он остановился и стал смотреть в небо.

–  Привыкнем, Пит, - сказал Гарри.

–  Я знаю.
– Они уже дошли до машины.
– Но это было у нас в руках, Гарри.

–  Имей веру, - напомнил ему Гарри. Уиллер кивнул, не глядя Гарри в глаза.

–  Разве это не так?
–

продолжал Гарри, зная, что заплывает в неизвестные воды, куда не следует соваться.

–  Что не так?

–  Не так уж у тебя ее много. Веры. Уиллер застегнул свитер от ночной прохлады.

–  На самом деле нет, - ответил он.

–  А что случилось? Уиллер не ответил.

–  Ты извини, - сказал Гарри.
– Это действительно не мое дело.

Пит пожал плечами:

–  Фейнман где-то говорит, что Вселенная слишком велика, Гарри. Трудно поверить, что Богу все это пространство нужно только для нас.

Гарри открыл машину, и они сели внутрь.

–  Библейская история рассыпается в куски, - продолжал Уиллер.
– Просто видно, что христианский Бог не подходит к Вселенной того типа, в которой мы живем.
– Он сидел прямо, глядя перед собой на темную линию деревьев.
– Мне трудно найти слова, чтобы передать смысл. Но инстинкты мне подсказывают, что мы понимаем все это неверно.

–  Мне жаль, - сказал Гарри.

–  Тебе не о чем сожалеть. Не твоя вина. И ничья вообще. Гарри запустил мотор.

–  Ты всю жизнь был астрономом. Если тебе не неприятен мой вопрос, когда это случилось?

–  Кризис веры?
– Уиллер улыбнулся.
– Я полагаю, он наступил постепенно.

Целую минуту они просидели молча.

–  Пит, - наконец сказал Гарри, - мне трудно поверить, что человек может утратить веру от смотрения в телескоп. Я бы ожидал обратного эффекта. Ты помнишь, как те ребята молились на орбите и на Луне? Один из них, вернувшись, стал искать Ноев Ковчег.

Уиллер засмеялся, но в этом смехе было ощущение утраты.

–  Будь здесь Лесли, она бы тебе сказала, что это лишь легенда прикрытия.

–  Ты так думаешь?

–  Да. И еще она бы сказала, что в таких случаях помогает поговорить.

Они выехали со стоянки и направились обратно в Грин-белт. Движение на дороге почти отсутствовало, и редкие дома у дороги все были темны.

–  Не знаю, - сказал Уиллер после некоторого молчания.
– Сразу после рукоположения в орден моим первым назначением было место учителя физики в старших классах, в Филадельфии. Здесь находилась школа епископа Ньюмена. И учился тут другой Гарри, Гарри Токет. Ему было семнадцать, когда он показался у меня на уроках. У него был боковой амитрофический склероз в начальной стадии. Болезнь Лу Герига. И мы все знали, что очень скоро он останется в теле, которое все свои силы будет вкладывать в поддержание дыхания.
– Огни хайвея ритмично пролетали мимо каждые секунд двадцать.
– Примерно на третий месяц его ввезли в класс в кресле на колесиках. Ты знаешь, как относятся сверстники к ребятам с серьезными увечьями?

Гарри вспомнил мальчика в восьмом классе, у которого бывали эпилептические припадки.

–  Знаю.

–  Они пытались вести себя хорошо, но срывались - ничего не могли с собой поделать. И потому у мальчика не было друзей. Врачи Гарри говорили, что процесс развивается и вряд ли он проживет больше нескольких лет. Фонд «Исполнение желаний» узнал о нем и вмешался.
– Уиллер запнулся.

–  И что они для него сделали?

–  Он хотел познакомиться с Куртом Шиллингом. Питчером филадельфийской команды. Шиллинг устроил места в ложе для Гарри и его семьи На одну игру, повел их обедать, подарил Гарри бейсбольный мяч с подписями всей команды. И пригласил его приезжать, когда только сможет.

Машина въехала на узкий мостик. На металлическом покрытии звук шин изменился.

–  Я близко сошелся с этой семьей. Это, наверное, была ошибка. Мы все были верующие, и я поймал себя на том, что пытаюсь объяснить, почему такое случается. Не только родителям, но и себе. И знаешь что? Я не нашел объяснения. Их я еще мог бы удовлетворить. Они готовы были принять аргумент, что страдание входит в уговор. В некий непостижимый договор со Всемогущим. Но само переживание - очень болезненно. Боже мой, Гарри, ты себе не представляешь, как болезненно. Я видел этого парнишку каждый день. И он перед лицом этого ужаса вел себя так, будто у него есть будущее. И где-то среди всего этого я сбился с дороги.

Гарри кивнул, хотя знал, что Уиллер на него не смотрит.

–  Я верил тогда, что вера должна подвергаться испытаниям. Что нельзя стать истинно верующим, не пройдя искуса. Мне казалось, что я это понял правильно.
– Он сделал медленный вдох.
– И это заставляет меня чувствовать себя лицемером.

–  Почему?

–  Как почему? Гарри, я же священник!

–  И хорошо. Миру священники нужны. И у тебя наверняка есть причина, чтобы им оставаться.

Уиллер задумался.

–  Я не готов все бросить. Все переменить.

–  Тогда и не надо.

Машина подъезжала к светофору. Он переключился на красный, и Гарри еле успел затормозить.

–  Если бы всем управлял я… - начал Уиллер, когда машина остановилась.

–  …то Вселенная была бы устроена по-другому, - подхватил Гарри.

–  Да уж, совсем по-другому. Я понимаю, как это самоуверенно звучит. Но я бы все поменял. Не было бы молодых вдов. Не гибли бы дети в автобусных катастрофах. Не рождались бы уроды.

Трейлер с пустой платформой на буксире проехал мимо в левом повороте. Когда стих его грохот, снова зажегся зеленый.

–  Я бы просто этого не допустил. Нет причин для такого.

–  Дело не в том, что Вселенная так велика, Гарри. А в том, что она такая… механическая. Она действует так, как ты ожидал бы от машины. Какие бы беды ни случались, как бы ни молились люди, ничего не меняется…

–  Никогда?

–  Иногда Вселенная дает людям силу пережить то, что с ними происходит. Но прямого вмешательства никто никогда не видел. «Просите во имя Мое, и будет дано вам». А я знаю, что родители Гарри могли всю жизнь провести в мольбе, и он бы никогда не встал из кресла.
– Уиллер издал какой-то горловой звук.
– Если Он есть, Гарри, почему Он допускает такое? Почему Он не вмешивается?