Послание Геркулеса
Шрифт:
– И язык тоже?
– спросил Гарри.
– Зачем нужен язык расе телепатов?
Они переглянулись и одновременно вспомнили вывод Лесли по поводу языка передачи. Мы бы могли сделать лучше.
– Сходится, - сказала Лесли.
– Для такого общества история, по крайней мере в нашем смысле, перестала бы существовать. Исчезла бы политика, не было бы конфликтов. И вот тебе еще одна мысль: в групповом бытии, если таковое возможно, не было бы истинной смерти. Будут умирать отдельные единицы, члены, клетки, но не центральный разум.
–
– А воспоминания жили бы вечно.
– Более или менее.
Она пошевелилась, прижимаясь к нему, и он ласково погладил ее по щеке, по волосам. Алтейцы на время растворились в ночи.
– Я собираюсь созвать пресс-конференцию, - сказал Хаклют Гарри в присутствии Лесли и Пита Уиллера.
– Сай, посмотри на свой контракт. Ты что-то скажешь, и тебя могут запрятать за решетку лет на двадцать.
– Мне все равно. Люди должны знать, что здесь происходит.
– И что ты сможешь доказать?
– спросил Гарри. Хаклют повернулся к нему, и глаза его засияли.
– Я вижу, ты сегодня без очков, Гарри.
– Да, кажется, помогло.
– Еще бы не помогло! Если тебе интересно и если ты сможешь заставить этих олухов открыть нам доступ, я и с твоей аллергией смогу что-нибудь сделать.
Пришлось быстро ввести Уиллера в курс дела. Священник не сразу поверил, но Гарри показал свои вновь обретенные способности, прочитав страницу «Уолл-стрит джорнел» с расстояния в несколько футов.
– Потрясающе, - сказал Уиллер.
– Аллергию мою лечить, боюсь, уже поздно, - сказал Гарри.
– Черт с ней!
– ярился Хаклют.
– Я считаю, мы должны проверить этот блеф. Все обнародовать. Открыть. Это изменит все условия.
– Этого делать нельзя, - ледяным голосом сказал Уиллер.
– И вообще нельзя все это публиковать безоговорочно. Что ты скажешь насчет новых систем оружия?
– У нас и так есть оружие Судного дня, Пит, - возразил Хаклют.
– Ты не подумал об атомной бомбе, которая помещается в чемодан? В тексте нет ничего более опасного, чем мы уже имеем.
– В этом есть смысл, - поддержала Лесли.
– Человеческая раса за последние полстолетия проявила замечательную способность сама себя ограничивать. Может быть, передача - это как раз то, что нужно было, чтобы заставить нас наконец взглянуть в глаза назревшим вопросам и сделать то, что должно быть сделано.
– А если это не так?
– спросил Гарри.
– Тогда, - ответил Хаклют, - все равно хуже не будет. Послушайте, Бейнс так завелся, потому что нашел где-то в тексте Большую Единую Теорию. Но он и без того над ней работал. И даже предсказывал, что к середине этого века она у нас будет. То же самое, вероятно, относится ко всем техническим материалам. А к генетическим данным - так точно относится. И все, что мы делаем, - это на несколько лет сдвигаем сроки. Так давайте, черт нас побери, это и сделаем! Скажем людям, что мы скрываем. Сейчас год выборов, и ему придется это учесть.
– Я думаю, - сказал Уиллер, - что нам надо абстрагироваться от личной вовлеченности в проект и перестать на пару минут быть исследователями. Мы все склонны считать, что знание само по себе есть добро. Что истина каким-то образом нас освобождает. Но ведь это может быть иллюзией? Мне кажется, что перед нами только один вопрос, и это - благоденствие нашего биологического вида. О чем мы, собственно, говорим? Я вам скажу, что думаю об этом я: на одной чаше весов лежит наше любопытство по поводу строения двойной спирали, на другой - выживание человечества.
– Это безосновательно, - возразил Хаклют, явно задетый таким противопоставлением.
– Мое любопытство не имеет к этому отношения. Есть возможность помочь многим ущербным. Ты хочешь это скрыть? Давай. Но когда в очередной раз увидишь ребенка с церебральным параличом, может быть, ты вспомнишь, что имел шанс ему помочь - и выбросил этот шанс на помойку.
Уиллер побледнел, но ничего не сказал.
– Я голосую вместе с Бейнсом, - вмешался в разговор Гарри.
– Если Харли захочет спрятать это в сундук, я скажу - пусть его.
– Нет!
– Лесли была почти в слезах.
– Этого нельзя допустить! Видит Бог, у меня нет ответа, но одно я понимаю: все сложить в мешок и закопать под камнем - это не способ.
– Я не понимаю, - сказал Уиллер, - почему это решение должны принимать мы. Мне кажется, Харли полностью осознает все риски, и я думаю, он выберет разумный образ действий.
Снова и снова разговор шел по тому же кругу. Гарри, чиновник, знал, что Уиллер прав, что текст слишком опасен, чтобы его обнародовать. И пока разговор становился все более резким, он думал об алтейцах под беззвездным небом, о виде, не имеющем ни истории (может быть, время стоит на месте под солнцем Гамма?), ни искусства, об обладателях машин, у которых нет источника питания. И мертвые у них почему-то мертвы не на самом деле. Они сообщают принципы, на которых можно построить ужасное оружие. И они наслаждаются философией Платона.
Человек в башне, говорила Лесли. Есть сходство с отцом Сандерлендом, семенящим по аббатству, выходящему на залив Чесапик, и сверхъестественно играющим в бридж. #
А что она говорила о языковой системе, использованной в передаче? Не естественный язык. Неуклюжий. Мы бы сделали лучше. Как это, может быть?
Наконец разговор перешел, как обычно и бывало, в нерешительность и злость. Когда все выходили, Гарри все еще думал об отце Сандерленде, и Сайрус Хаклют вытащил его наружу.
– Не знаю, как ты, Гарри, - сказал он, - но я лично не думаю, чтобы отныне мог спать спокойно.
Примерно через час Гарри позвонила знакомая из Общей службы.
– АНБ заказало целый флот фургонов по вашему адресу, Гарри, - сказала она.
– Ты об этом знаешь?
– В общих чертах, - ответил он.
– На когда?
– На послезавтра на девять утра. А в чем дело?
– Переезжаем, - ответил он.
Повесив трубку, Гарри остался безучастно сидеть в офисе, глядя на стопку финансовых отчетов, когда позвонила Эдна.
– Доктор Гамбини на линии. Гарри нажал кнопку.