Послание Геркулеса

Макдевит Джек

Харли кивнул:

–  В разной степени несовершенных. Тайманов тоже кивнул:

–  Вы и без меня знаете, что есть много людей в России, как и в других странах мира, людей, для которых такое положение нетерпимо. Спросите своих британских партнеров, что чувствуют они. Спросите израильтян или канадцев. И есть же еще и другое соображение.

–  Защита секретности.

–  Да, именно. Сколько пройдет времени, пока эту технологию получит кто-нибудь другой?

–

 Мы собираемся охранять ее очень внимательно, - сказал Харли.

–  И вы сможете гарантировать, что никто ее не украдет? Простите мою откровенность, Джон, но ваш послужной список хранения секретов не внушает оптимизма.

–  Кому лучше знать, как не вам, Алекс? Тайманов улыбнулся.

Харли много думал над этими вопросами. Будет очень короткая возможность, окно возможности, когда США станет владеть этим оружием эксклюзивно. Но как же это окно использовать?

Президент все чаще видел себя человеком, которого запомнят миротворцем этой эпохи, тем, кто подготовил вход в солнечные луга третьего тысячелетия. В век Харли.

А далее будет процветание, эра добрых чувств, поначалу навязанная миру полным военным господством благоволящих Соединенных Штатов и их партнеров. И в конце концов на земном шаре воцарится порядок, подобного которому мир не видел. И это можно сделать, до этого уже рукой подать.

–  Вы не сможете этого добиться, - сказал Тайманов, будто прочитав мысли президента.
– Слишком многое может пойти не по плану. Мне горько это говорить, и намерения у вас благие, но вы пытаетесь сесть верхом на тигра.

За окном шел дождь. Харли вдруг заметил холодный серый день и бьющий в стекло дождевой ветер.

–  Что вы хотите, чтобы я сделал, Алекс?

–  В очередной раз ваша технология грозит нас подавить. И я не знаю, что здесь можно посоветовать. Оружие, идущее на цель незаметно, просто слишком опасно. Для всех. И очень жаль, что нет способа загнать джинна обратно в бутылку. Но если у меня и нет решения, есть вариант, который я могу предложить, чтобы ослабить напряжение. Он не особенно удовлетворителен, но это будет улучшение сложившейся ситуации.

–  Да?

–  Подумайте, не поделиться ли этой техникой с нами. Харли улыбнулся.

–   Вы же знаете, Алекс, что этого я не могу. Даже если бы захотел, все равно не мог бы. Надо подписать соглашения. Их должен утвердить Конгресс. Попробуй я только - мне устроят единогласный импичмент.

–  Да, конечно. Что ж, мне казалось, что попытку сделать стоит. И природа тигра такова, что с него нельзя спрыгнуть.

В Овальном кабинете стало зябко.

Гарри ждал в приемной, когда Тайманов вышел. Обремененный собственными проблемами Гарри не обратил особого внимания на посетителя, который быстро прошел мимо и скрылся в коридоре.

Гарри не знал, как лучше себя вести в Овальном кабинете. И он действительно еще не составил собственного мнения по вопросу о ДНК и все еще пытался разложить все по полочкам, когда секретарь пригласил его войти.

Харли вышел из-за стола, обратился к нему по имени, пожал руку и сел рядом за рабочий столик у окна. Они были вдвоем, никаких агентов секретной службы, никаких советников по науке.

–  Как дела в Годдарде?
– спросил Харли.

–  Отлично, мистер президент.

Помощник принес кофе, разлил его в две чашки и удалился.

–  Что у вас для меня есть, Гарри?
– спросил президент.

–  Еще один прорыв, мистер президент. Вы знаете, кто такой Сайрус Хаклют?

–  Фамилия знакомая.

–  Микробиолог, генетик. Он говорит, что сейчас ему становится известно, как управлять генами.

–  И что это значит?

–  Он раньше носил очки. Сильные. Сейчас у него зрение - единица.

–  Вы хотите сказать, что у нас объявился дурак, который ставит эксперименты на себе?

–  Сайрус отнюдь не дурак, мистер президент.

–  Не важно. Уже был несчастный случай, и больше мне не надо.
– Президент вздохнул.
– Так какой же вывод следует сделать? Что у нас есть средство от астигматизма?

–  Похоже, он считает, что может дергать ДНК так, чтобы она лучше работала. Не только в смысле зрения.

–  В самом деле? Отлично. И это применимо ко всему населению?

–  Он говорит, что да.

–  Что ж, это прекрасно. Можем дать каждому приличное зрение.
– Президент снял очки, посмотрел на них.
– Дайте мне какое-то подтверждение, Гарри. Мне нужна абсолютная уверенность. И как только она у меня будет, мы это огласим для публики… - Он остановился и наморщил лоб: - Вы сказали, не только зрение? А что еще?

–  Он считает, что почти все. Сердечные болезни. Он упоминал менингит.

–  Рак?
– спросил президент.

–  Да, и рак. Так он говорит. Может быть, не излечивать, это я не совсем понял. Но остановить. То есть сделать так, чтобы никто больше им не заболевал.

–  Чудесно! Гарри, это просто невероятно! Что еще?

–  Я полагаю, практически все. Президент сиял.

–  И врожденные дефекты?

–  Да.

–  О'кей.
– Президент внимательно посмотрел на Гарри.
– Вы чего-то не договариваете.

–  Сайрус считает, что люди перестанут разрушаться с возрастом, мистер президент. Он говорит, что может научиться лечить старость.

У Харли челюсть отвисла, и он повторил будто про себя:

–  Лечить старость. Что это значит?

–  Насколько он мне объяснил, вам делают пару уколов, и вы прекращаете стареть.

–  Бог ты мой! Надолго? То есть сколько времени длится эффект?

–  Никто не знает. Сайрус говорит, что не видит причин, чтобы это не было бессрочно.