Послание пилигрима
Шрифт:
–Как специалист, имеющий опыт по мероприятиям режима охраны, могу сказать, что пока ничего секретного ты не выдала! А почему ты остерегаешься, мы же не в ведомственной комнате живем.
–Милый, сегодня приходил электрик, хотя я его не вызывала, и проверял везде проводку, объяснил, что для профилактики, странный сервис ты не находишь? Этот тип сразу показался мне подозрительным, слишком свежо выглядел и пахнул парфюмом!
От этих слов у меня тревожно заныло под диафрагмой. Да и без визита электрика можно было предположить, что в маленьком Ульбике – все дома возможно уже давно оборудованы прослушивающей аппаратурой. Ведь кругом живут научные работники – вероятные носители секретной информации, и одновременно, потенциальные нарушители обязательств неразглашения! Я нежно приобнял Нуви, поцеловал и прошептал ей на ухо:
–Любимая! Ты лучше уж никогда и ничего не говори про свою работу, а я про свою! Так будет спокойнее для нас обоих, а если захотим сказать что-то важное, то лучше сделаем это на улице. Хорошо?
Глаза любимой подернулись влажной пеленой, и она грустно кивнула в знак согласия. Уже перед сном, лежа в кровати, мы смотрели по телеприемнику последние известия.
К исходу третьего дня, подразделения танков и мотопехоты Легазеи держали под контролем половину нефте и газоперекачивающих станций, часть объектов энергетики, аэропортов и железнодорожных узлов. Армия Румона не оказывала вооруженного сопротивления, авиация в небо не поднималась. Оппозиции, не имевшей допуска к центральным телеканалам и радиостанциям, оставалось только выходить на улицу и там призывать к протестам. Появились сообщения, что полиция Румона стала по ночам арестовывать активистов оппозиционных партий, молодежь в ряде мест громила здания местных органов власти и поджигала служебные автомобили. Лидеры демократических стран осуждали действия властей обеих сторон конфликта. Страны-союзники Румона, не имея официального обращения о помощи от его руководства, ничего не предпринимали и отмалчивались с оценкой происходящего.
7 глава. Работа над проектом.
Утро выдалось морозным, пришлось укрывать лицо и прибавить шагу по пути в лабораторию. На оперативном совещании я сверился с графиком поставок необходимого оборудования. Трубы-инжекторы с МГД-генераторами уже покинули стены завода-изготовителя и находились в пути, а вот с теплообменниками все обстояло очень плохо. Их производитель уже дважды нарушал согласованные сроки, мотивируя срывы технологической сложностью изделия. Жаропрочный сплав трудно поддавался отливке в формы, и тонкие каналы охлаждения получались с дефектным сечением или слиянием просвета. Специалисты завода сделали срочный запрос в наш адрес – о возможности пересмотрения геометрии каналов и увеличения общей толщины стенок теплообменника.
Нам пришлось устроить консилиум прямо в кабинете доктора Джада. Поиск другого подрядчика на данном этапе, однозначно приводил к существенному сдвигу сроков реализации проекта. Приходилось идти на компромисс в рамках текущего договора и вносить коррективы в техническое задание изделия. Но не все так было просто – утолщение стенок теплообменника приводило к большей тепловой инерции всей конструкции, и следом вставал вопрос об эффективности уже спроектированной системы аварийного охлаждения инертными газами. Требовалось в срочном порядке выполнить дорасчеты по всем затрагиваемым параметрам. После обсуждения мнений было решено пойти на изменение размеров и геометрии под возможности производителя, а также увеличить производительность системы аварийного охлаждения.
Неожиданно в ходе обсуждения доктор Джад задал прямолинейный вопрос:
–Позволяет ли сегодня технология глюонной механики изготовить подобный теплообменник?
Присутствовавший на совещании руководитель отдела материаловедения Нир, обладал исчерпывающей информацией по данной тематике, он с усилием потер подбородок и ответил:
–В принципе если иметь газостат соответствующих размеров, в который поместился бы теплообменник, то можно было бы его вырастить примерно за полгода. Но зачем применять тонкие технологии по укладке отдельных атомов на изготовление такого чудовищного монстра. Мне кажется, когда вы пройдете первый этап, у вас родится новое видение вашей энергоустановки, и это должно быть более изящное творение. Оно обязано стать компактнее и совершеннее, тогда появится смысл его сборки с помощью глюонной технологии, но даже при этом, стоимость такого изделия получится заоблачной. Я хочу сказать, что использование такой установки в коммерческих целях, например, для производства электроэнергии, будет неоправданно дорогим. Другое дело если без нее вовсе нельзя обойтись или то, что с ее помощью будет создано, станет обладать такими качествами, что цена затрат не будет иметь значения!
После столь емкого ответа, Джад подвел итоги своим внушительным басом:
–Ну, что же! Значит, идем навстречу и меняем условия технического задания для подрядчика – лишь бы уже быстрее изготовили эти теплообменники. Причем нам еще предстоит повысить производительность системы экстренного охлаждения. Ставьте подписи на документе, и мы отправляем на завод новые размеры.
После консилиума я поехал на испытательный комплекс, там уже приступили к монтажу камеры-реактора на стенде. Мой приход совпал с очень ответственным моментом. В главном корпусе под потолком на стропах висела многотонная груша реактора, отсвечивая металлическим блеском. Пульт от мостового крана лежал в руках у Енжи, множество помощников контролировало позиционирование реактора и опорных стоек стенда. Они с разных сторон отрывисто докладывали Енжи расстояния, он на основании этих данных манипулировал опускаемым грузом. Наконец, операция подошла к завершению, крепежные детали совместились, и парни начали затяжку болтовых соединений. После проверки усилий затяжки специальным ключом-динамометром, началась юстировка объекта, для выравнивания заданных углов наклона с высокой точностью. Были разнесены лазерные указатели, с их помощью проверили расположение стенда по отношению к истинному горизонту. Затем по специальным меткам, нанесенным еще при изготовлении корпуса реактора, выяснили, какое положение он занимает относительно стенда. И уже регулировочными тягами, по долям миллиметра, добились необходимого положения осей камеры реактора. Внутренняя его полость до сих пор была закрыта транспортной заглушкой, ее необходимо было снять и осмотреть состояние камеры изнутри.
Параллельно поступила информация, что сегодня вечером ожидается прибытие каравана из трех автомобильных тягачей-платформ с трубами-инжекторами, и трех трейлеров с комплектами магнито – гидродинамических генераторов.
До завершения рабочего дня я находился на территории испытательного корпуса. Прибыл с проверкой инспектор Гируш, мы водили его и показывали, где будет разгружаться поступающее оборудование. А также почему один инжектор и один МГД-генератор нужно сразу размещать в главном корпусе, так как там они быстрее отогреются, чем в не очень теплых стенах склада. Гируш был внимателен ко мне, и учтиво задавал вопросы, которые касались охраны ценного груза, и установления видеонаблюдения за всем происходящим. Он сам принес журнал, где фиксировались отметки о пропусках, и мы совместно вписали – кому, и куда именно следовало разрешить допуск на предстоящие горячие деньки. Я даже не знал, как объяснить уважительное поведение инспектора, может, его впечатлил размах работ, который нарастал с каждым днем, или же огромная и непонятная туша реактора оказала столь магическое воздействие. Как бы то ни было, день подходил к концу, по телефону еще раз уточнили, что ожидаемая колонна машин приближается к Ульбику. Я, было, заикнулся, что останусь и не уйду домой, пока не закончится разгрузка. На что Енжи взял меня под локоть и доходчиво объяснил, что мои интеллектуальные способности будут востребованы на других этапах, а сегодня, чтобы все верно организовать, хватит ступени развития и его самого. Я согласился с приведенными доводами и поехал домой.
По дороге из радионовостей, я услышал, что в Румоне, один из военных полковников, представитель коренной нации, отказался подчиняться сомнительным приказам властной верхушки. В районе, где была дислоцирована его мотострелковая бригада, он и примкнувшие к нему командиры других подразделений, в том числе крупнейшей авиабазы, ввели специальный режим управления. Они отменили полномочия всех органов власти и объявили введение режима военного положения. Исполнение всех функций управления возлагалось на военных комендантов и прокуроров, у полиции было изъято все оружие, и они принимали участие в патрулировании улиц только совместно с военными. По периметру мятежного района велись работы по возведению заграждений на дорогах, воздушная зона вокруг военной авиабазы объявлялась закрытой для несанкционированного полета всех бортов. Население оказывало поддержку и помогало строительной техникой в рытье противотанковых траншей. На территории, попавшей под контроль полковника Чевары, находились две газоперекачивающие станции и морской нефтеналивной терминал. Эти объекты были взяты под усиленную охрану, персонал допускался только для поддержания их технического состояния. Прозвучали сообщения, что часть военнослужащих из других воинских подразделений Румона поддержали Чевару, а некоторые из них выдвинулись организованными колоннами ему на выручку. Легазея пока не знала, что предпринять и пропускала их по дорогам, которые контролировала. Ситуация неожиданно стала усложняться, теперь ставилось под сомнение, кто и что действительно контролирует. Периодические заявления премьер-министра Румона о соблюдении спокойствия никого уже не успокаивали.
Наш микроавтобус привез меня прямо к дому, и мне не пришлось мерзнуть лишний раз. На столе меня ждал традиционный ужин, приготовленный любимой женщиной, однако Нуви предупредила, что скоро их группа начнет работать в нормальном режиме, и мы начнем питаться в кафе.
Уже укладываясь спать, я услышал срочное трагическое сообщение. Два самолета вооруженных сил Легазеи пытались совершить разведывательный облет авиабазы мятежного полковника Чевары, и были сбиты средствами противовоздушной обороны, один пилот погиб, второй взят в плен. Так появилась первая официальная жертва конфликта, чего стоило ожидать дальше, не решился бы предсказать ни один телевизионный эксперт.
Мы с Нуви проснулись и собирались на работу. Телеприемник незаметно становился постоянным источником беспокойства, но пропустить порцию будоражащих сообщений оказывалось еще тревожнее – а вдруг произошло что-то действительно важное, а ты до сих пор не в курсе!
Мы завтракали и внимали диктору, который возбужденно комментировал вчерашнее происшествие в небе Румона. Как, оказалось, было и продолжение! После того как с радаров пропали отметки самолетов, посланных на осмотр авиабазы, и они перестали отвечать на запросы с земли, командующий войсковой операцией Легазеи в Румоне генерал Мхич, отдал приказ звену дальних истребителей установить места падения бортов по аварийным радиопередатчикам и прояснить их судьбу. Едва четверка вошла в зону, контролируемую Чеварой, как по ним были выпущены ракеты сразу из нескольких мобильных установок «земля-воздух». Три самолета попали под удар и рухнули вниз, четвертый успел совершить маневр уклонения, и хотя его зацепило осколками, он все-таки сумел покинуть опасную зону. Однако машина не слушалась управления, и пилот был вынужден катапультироваться вблизи расположения своих частей, остальные же вероятнее всего погибли или попали в плен. Трагический сценарий продолжал развиваться по законам жанра – количество погибших росло таким темпом, что ситуацию уже невозможно было вернуть в мирное русло.