Посланник смерти
Шрифт:
«Стоп, – почему-то припомнил я последние показания магнетометра, – что же они так странно менялись?»
Забыв про рыбу, я чуть ли не бегом бросился к палатке.
– Сань, ты куда? – крикнул мне вслед Михаил, но я только отмахнулся.
Подтянув к себе рюкзак, я торопливо перерыл его содержимое и, нащупав мокрый блокнот, вынул его. Подбежав к свету костра, я открыл его на последней странице.
– 50 122, 50 218, 50 348, 50 565, 51 814, 50 955, 50 487, 50 335… – забормотал я, вглядываясь в размазанные цифры.
– Ты что, – подтолкнул меня под локоть влезший под полог Михаил, – совсем от голода ошалел? Потерпи еще минутку, сейчас будет готово.
– Да нет, не то, – покачал я головой, – тут у меня некий казус в показаниях выявился.
– Все казусы потом, – взял у меня блокнот Михаил, – давай подкрепимся, а все остальное после ужина.
– Действительно, – согласился я, ощутив очередной позыв болезненно сжавшегося желудка, – времени у нас все равно вагон.
Основательно подкрепив свои силы гороховым супом, запеченной рыбой и чаем, я вернулся к так заинтересовавшей меня проблеме. Дождь несколько поутих, и я, подбросив дров в огонь, пододвинулся к костру. Слева ко мне привалился заинтригованный Михаил.
– Видишь, Миш, – начал я, рисуя на чистом листе блокнота траекторию нашего движения. – Вот тут, перед тем как свернуть к берегу, какие у нас были показания?
– С две тысячи триста второго, что ли?
– Да.
– 50 058, 50 063, 50 081, 50 098, 50 116…
– Ага, – перебил я его, – значит, напряженность магнитного поля неуклонно росла?
– Росла, – выпучил глаза Михаил, – и что же из того?
– Подожди пока с вопросами. После поворота, вот я еще значок специальный поставил, показания опять продолжали увеличиваться на протяжении еще метров двадцати – двадцати пяти. Видишь?
– Вижу, и что же из этого следует?
– А вот отсюда они начали снижаться, от отметки 51 814, и далее все падали и падали, вплоть до причаливания.
– Угу, – кивнул Михаил.
– Нет, я вижу, что ты ничего не понимаешь. Такой ход кривой однозначно указывает нам, что тут, то есть там, – махнул я рукой в сторону реки, – есть значительная магнитная аномалия.
– Вот оно что, – наконец-то догадался он, – а я все думаю, что это ты так засуетился. Что, считаешь, мы еще один трактор откопали?
– Похоже на то, – не сразу отозвался я, перелистывая страницы блокнота в поисках результатов нашего недавнего эксперимента с утонувшим выше по течению ДТ. – Сейчас сравним.
Пока я занимался вычислениями, Михаил собрал посуду и понес ее к реке. Через несколько секунд я услышал громкий шлепок, звон кастрюлек и приглушенные шумом дождя, душевные, но ненормативные выражения. Вскоре показался и мой друг.
– Вот ведь не повезло, поскользнулся, да так «удачно», что вся посуда по камышам разлетелась, – сказал он.
– Не беда, утром мы ее соберем. Посмотри лучше, что у меня получилось, – я протянул ему блокнот. – Судя по всему, мы наткнулись на некий железный объект, с массой несколько поболее, чем тот трактор.
– Да ну, – оживился Михаил, – и что же?
– Это следует из того, что прирост последующих показаний магнитометра к предыдущим показаниям происходит более быстрыми темпами, да и наш прибор явно почуял добычу раньше, чем в прошлый раз. Вот исходя из полученного числового ряда я и делаю вывод о том, что найденная масса превосходит тракторную раза в полтора, никак не менее.
– А где же нули, – пожал плечами он, – они-то куда делись?
– Да никуда они не делись, – с досадой выдернул я блокнот из его рук, – мы просто не доплыли малость до лежащего на дне предмета. Вот если бы доплыли, то и нули бы увидели.
– Так что же мы завтра будем делать? – спросил через некоторое время Михаил, видя, что я задумался.
– Осмотримся сначала, – ответил я, – если место то самое, оно должно иметь ряд признаков.
– Это каких же таких признаков?
– Ясно каких. Ты припомни рассказ своего отца. Ведь на том берегу, где мы с тобой сейчас сидим, должен быть холм, вокруг которого и ехали к переправе немцы, а прямо напротив него должен находиться овраг.
– Ну и память у тебя, Саня, даже такие мелочи запомнил.
– От таких мелочей и зависит успех любого поиска. Вот проснемся мы с тобой завтра, оглядимся вокруг, но ни холма, ни оврага не заметим.
– И что потом?
– Да ничего особенного, дальше поплывем.
– И даже не нырнем ни разу?
– Ну, если только разочек, так сказать, для очистки совести.
Тем временем ветер усилился, и дождь, будто получившая подкрепление армия, вновь обрушился на нас всей своей массой. Похватав кружки с чаем, мы бросились к палатке…
Когда я открыл глаза, то сразу понял, что погода резко изменилась. Было довольно холодно, и сквозь брезент палатки медленно просачивалась противная сырость. Я повернулся на бок. Михаил, закутавшись с головой в куртку, еще крепко спал.
«Надо вставать, – с тоской подумал я, – иначе совсем закоченею».
Я торопливо натянул отсыревшие джинсы, куртку и вылез из палатки. Над рекой плыл плотный тягучий туман. Не легкий летний туманчик, готовый тут же вспорхнуть в небеса и рассеяться при первых лучах солнца, а тягучее и сопливое покрывало, мало отличающееся от обычного осеннего дождя. Вставив ноги в сапоги, я направился к лодке и, забравшись под нее, вынул пакет с зубной щеткой, пастой и прочими причиндалами. Обходя берег в поисках удобного места для умывания, я наткнулся на холмик, на котором вчера поскользнулся Михаил. Я вычислил его по примятой верхушке и раскиданной вокруг посуде. Я собрал ее в котелок и спустился к реке, чтобы помыть. Вода по сравнению с воздухом казалась теплой, и я без особых для себя мучений отчистил песком нехитрый «сервиз». Умылся и, зачерпнув котелком воды на чай и макароны, двинулся обратно. Когда я приблизился к остывшему кострищу, наша палатка огласилась мощным зевком и из нее выполз дрожащий Михаил.