Посланник смерти
Шрифт:
– Спасибо, Алексей, иди, не буду больше тебя задерживать, – сказал я.
Когда тот ушел, я обратился к гиганту.
– Степан Николаевич, Петр Петрович обещал мне содействие, а я, в свою очередь, в долгу не останусь.
Равнодушные поначалу глаза слесаря после этих слов несколько оживились.
– А что надо сделать? – спросил он.
– Надо снять с трелевочного трактора лебедку и приварить ее на трубчатые полозья. После чего придется приделать к ведущему валу рукоятку, чтобы можно было крутить ее руками, а потом намотать на барабан новый трос.
– Понятно, – кивнул слесарь, – только боюсь, что не получится у вас рукой-то ее провернуть.
– Почему же? – удивился я.
– Привод-то на эту лебедку прямо с раздаточной коробки идет, – начал объяснять он, тыкая пальцем в днище трактора, – а крутящий момент там очень большой, шток ведь с дизеля напрямую протянут.
– А что же делать?
– Придется заодно и дополнительный редуктор ставить. Хоть и медленнее получится, зато потом сможете и слона на барабан намотать.
– Вот это мне и нужно, – кивнул я.
Немного поторговавшись для приличия из-за суммы вознаграждения и посулив ему еще три бутылки водки за скорость изготовления, я отправился восвояси. Михаил к тому времени пришел в себя и о чем-то болтал на кухне с гостеприимной хозяйкой. Я коротко рассказал ему о результатах своего похода в мастерские. После этого, попрощавшись с Дарьей Максимовной, мы потащились в свой лагерь, нагруженные сумками с яблоками, кабачками, парным мясом и молоком.
Решив, что разводить костер и готовить ужин сегодня не будем, мы выпили по кружке молока, съели по ломтю свежего хлеба и легли спать.
Следующие два дня я провел на машинном дворе, а Михаил оставался на хозяйстве. Вечером я, чуть живой от усталости, приполз в лагерь. Михаил усадил меня на пенек у костра и важно объявил:
– Сейчас я тебя настоящей царской ухой потчевать буду.
– Ухой? – удивился я. – А рыбу-то ты где взял? Удочек-то у нас нет.
Опробовав храповой механизм и смазав все трущиеся части тяговой лебедки густым, отливающим синевой солидолом, я решил, что все сделано на совесть, и отправился на поиски подходящего транспорта. И тут, получившие оговоренную плату и поэтому воспылавшие ко мне самыми дружескими чувствами, механики пообещали перевезти меня к реке «в один момент». Один из них пригнал к воротам странный двухколесный агрегат с прицепленной к нему грубо сваренной волокушей.
– Смотри, какой у нас бронепоезд имеется, – сказал он, – вмиг домчит.
Я опрометчиво согласился, и вся бригада, дружно взявшись, погрузила на волокушу лебедку, обрезки труб, несколько кусков троса и целое ведро болтов, гаек и прочего крепежа. Выпросив у слесарей на прощание пару разводных ключей, я тоже влез в потрясающий воображение агрегат, и мы тронулись. Термин «потрясающий» я употребил отнюдь не случайно. Лишенная каких-либо амортизаторов волокуша за три километра пути до нашего лагеря едва не вытряхнула из меня душу, и я не раз пожалел о том, что согласился ехать на ней. Но рано или поздно все кончается, и плохое тоже. Я выбрался из прицепа и пошел впереди самоходного механизма, указывая место установки лебедки. Услышав приближающийся стрекот одноцилиндрового двигателя, из-за кустов с топором в руке выскочил Михаил, но, увидев меня, заткнул его за пояс и поспешил мне на помощь. Подогнав трактор практически вплотную к группе росших метрах в пятидесяти от воды деревьев, мы сгрузили с волокуши железки и, привязав веревку к ближайшему деревцу, сдернули на землю и саму лебедку. Вручив на прощание водителю четвертинку с неподражаемым самогоном Дарьи Максимовны, мы расстались с ним, весьма довольные друг другом. Передохнув самую малость, я принялся готовиться к завершающей операции по извлечению нашей находки. Работы было непочатый край. С помощью двухметровых обрезков дюймовых водопроводных труб мы развернули лебедку барабаном к реке и привязали ее куском троса к двум самым толстым деревьям, росшим неподалеку от нашей палатки. Заведя трос через скобы на станине, мы замкнули его кольцо вокруг стволов и, насколько хватило наших совместных сил, завязали его особым, самозатягивающимся «трикотажным» узлом. Но, не очень-то надеясь на его прочность, привинтили специально изготовленными для этих целей зажимами свисающие концы троса крест-накрест к основному кольцу. Затем мы смотали с барабана часть троса и, используя скрученную бубликом трубу и еще одно зажимное приспособление, смастерили некое подобие самозатягивающейся петли. Чем быстрее мы продвигались к цели, тем больший азарт и нетерпение нами овладевали. Чтобы сэкономить время, мы решили пренебречь обедом и, съев по куску хлеба с салом, чуть ли не бегом вновь бросились к лебедке. Теперь один из нас безостановочно крутил ручку, а другой оттаскивал снятый с барабана трос к реке. Из-за установленного дополнительного редуктора процесс размотки длился крайне медленно, и для того, чтобы снять примерно восемьдесят метров троса, нам понадобилось не менее часа. Но когда эта работа была закончена, радости нашей не было предела.
– А не попробовать ли нам, Миш, сегодня заарканить «мерс»? – предложил я.
Выразительный взгляд моего друга показал, что ему самому не терпится. Итак, все между нами было решено в одно мгновение. Михаил привязал сделанный им плот к кормовой петле и направил лодку к шестам. Мы прикрепили к ним лодку, и я нырнул. Повесив светильник на торчащий из придонного мрака кронштейн, я принялся разгребать руками прилипшие к переднему мосту машины донные отложения. Пришлось нырять раза четыре, прежде чем я прокопал подходящий по размерам туннель и нащупал картер двигателя. Мы подтянули плотик с тросом и, освободив стальную петлю от креплений, осторожно опустили его в омут.
– Ну, с Богом, Саня, – напутствовал меня Михаил.
Я вертикально ушел в глубину, ориентируясь вдоль четко заметного в воде троса. Протащив изрядно полегчавшую в воде петлю под рамой переднего моста, я пошарил рукой вокруг себя в поисках чего-нибудь, за что ее можно было бы зацепить. Не обнаружив ничего более подходящего, я накинул трос на выступающее из трясины пробитое колесо и, в спешке даже забыв отцепить светильник, ринулся наверх.
– Ну что, удалось зацепить тачку? – спросил Михаил, не дав даже отдышаться.
– Угу, – кивнул я, – греби скорее к берегу.
Когда мы причалили, я переоделся в сухую одежду и принялся крутить ручку редуктора. Пока я грелся, наматывая на барабан излишки троса, Михаил подпалил заранее сложенную кучу дров и развесил над огнем котелки, поскольку в хлопотах мы совершенно забыли поесть. Поужинав, мы заторопились к лебедке. Поскольку она стояла довольно далеко от берега, мы, для подсветки, развели вблизи нее еще один костер. И принялись истово вращать рукоятку, трос начал постепенно расправляться.
Неожиданно лебедка дрогнула и заскользила на полозьях к реке.
– Что это было? – почему-то шепотом спросил Михаил.
– Тормозная петля натягивается, – успокоил я его, – не бойся.
Дальше натягивать трос нужно было очень осторожно. Вслушиваясь в скрип врезавшейся в кору деревьев тросовой петли, я ощупал основной трос и решил, что пришла пора дать ему немного вытянуться, так сказать, плотнее прилечь друг к другу всем его проволочкам.
– Пойдем-ка попьем чайку, – предложил я замершему в напряженном ожидании Михаилу.
– Что так? – удивился он.
– Дело это не быстрое. Броневичок наш довольно массивный и в иле сидит по уши. А он такая липкая зараза, что твой клей. Поэтому нужно набраться терпения и очень осторожно выводить его из ямы. Прошлым летом в Псковской области я «Пантеру» со дна озера выволакивал двое суток.
– Ничего себе! – недоверчиво посмотрел на меня Михаил. – Так долго?
– Да, да, старик, – закивал я, высыпая горсть заварки в закипевшую воду, – двое суток. Ведь в этом деле что самое важное? Провернуть утопленный объект на месте! Конечно, танк штука более тяжелая, но и проворачивал я его аж двумя лебедками, причем стояли они на разных берегах, прямо напротив друг друга. Вот, а как только наш «мерседес» провернется, то есть оторвется от массы облепивших его отложений, считай, что делу конец. Нам останется только крутить ручку редуктора и вываживать его потихонечку на берег, словно щуку спиннингом. Уловил?