Посланник
Шрифт:
Задержанный вздрогнул и попросил воды. Но Посланник продолжил свою речь:
– Акено означает что-то вроде сообразительного или ясного утра, а Мураками - это глава деревни. Но главой деревни он не стал и ясное утро никому не принес. Он стал заниматься боевыми искусствами и достиг величайшего уровня. До сегодняшнего дня ни-кто не мог с ним сравниться в рукопашном бою и сегодня впервые господин Мураками потерпел поражение. Он и сейчас считает свое поражение случайностью, потому и наде-ется, что когда заживут руки и ноги, его никто не сможет остановить.
– Вы учились у Кенсиро Сакамото, господин генерал?
– Неожиданно спросил за-держанный.
– Нет, мне нечему у него учиться.
– Тогда вы...
– Да, Акено, да.
Задержанный хоть и сидя, но склонился в японском приветствии.
– Ничего не понимаю, - вмешался в разговор Суманеев.
Задержанный блеснул глазами и с презрением посмотрел на него, как господин смотрит на своего слугу, помешавшему разговору с почетным гостем.
– Петр Степанович, в Японии есть очень малоизвестная легенда о небесном саму-рае. Эта легенда передается из уст в уста только тем лицам, которые достигли самого высшего дана в боевых искусствах. Легенда гласит, что наступит время и на землю придет человек, непревзойденный мастер боевых искусств. Его победить нельзя, ибо он может сразиться сразу со всеми мастерами и убить их. Поднять руку на небесного самурая - большой грех. Сделавший это должен подвергнуть себя пожизненным мучениям. Так гласит легенда и эту легенду знают, как я уже говорил, очень немногие. Разглашение легенды карается смертью, лишь только один человек может говорить о ней свободно. Акено, - обратился Посланник к задержанному, - скоро приедет следователь, и ты ему все подробно расскажешь.
– Слушаюсь, господин, - задержанный вновь склонился ниц.
– Боль в ногах уйдет через полчаса, и ты сможешь ходить. Но кости твоих рук не срастутся никогда и станут твоим наказанием.
– Слушаюсь, господин.
Посланник вызвал охрану, и они унесли задержанного на первый этаж в смотро-вую. Там его допросит следователь.
– Так ни черта и не понял - что за бред вы несли?
– поинтересовался Суманеев.
– Это не бред, Петр Степанович, рассказываю по порядку и коротко. Подробности потом у следователя прочитаешь, Акено Мураками расскажет все.
– Какой Мураками, причем здесь японцы - это же русский мужик, разве по лицу не видно? Личное дело и фотография есть. В чем сомнения, Николай Петрович?
Суманеев действительно ничего не понимал и кроме того его напрягала мысль о проколе.
– Мураками завербовали давно и использовали как инструктора спецназа ЦРУ. Его безупречный русский язык постоянно наталкивал руководителей Лэнгли на опреде-ленные мысли. Сосед Акено в Японии женат на русской женщине, поэтому Мураками знал русский с детства. Пройдя курс подготовки разведчиков, он стал одним из перспек-тивных сотрудников отдела по бывшему Советскому Союзу и Восточной Европе.
– По-сланник прикурил сигарету и продолжил рассказ.
– Когда убили Тихонова, бывшего май-ора КГБ, Мураками сделали несколько пластических операций, и он стал Тихоновым. Ес-ли бы вы сравнили отпечатки пальцев из личного дела и рост, а он у них разный, то поня-ли бы сразу, что проверяемый объект далеко не Тихонов. Ладно, у вас не было отпечатков пальцев этого Мураками, но на рост вы должны были обратить внимание. У них разница в двенадцать сантиметров, это очень существенно. Посмотрели фотку и успокоились - дилетантизм какой-то, Петр Степанович, не находите?
Суманеев вздохнул и словно осунулся внешне.
– Да, вы правы, Николай Петрович, теперь я все понял. Промах мог привести к тяжелейшим последствиям, Бортовой не простит мне его.
– Петр Степанович, - улыбнулся Посланник, - никто не собирается сообщать Бор-товому о случившихся событиях. Зачем мне новый начальник УФСБ, что он лучше будет? Вряд ли, а мы с вами сработались, я ведь тоже не сахар. Поэтому директору информацию сообщите вы. Мураками все расскажет на следствии в подробностях и даже останется до-волен, что в материалах дела не зафиксируют легенду о небесном самурае. Небесный са-мурай для мастера боевых искусств не чтимый учитель, это намного выше, что-то от Бога. Спросите - причем здесь я?
– Конечно.
– Я задерживал Мураками, не охрана, и спас от смерти двух офицеров Фролова. Я сломал ему кости на руках и ненадолго травмировал ноги. Вначале он считал это случай-ностью, а меня учеником мастера Кенсиро Сакамото. Помните, в разговоре упоминалась эта фамилия и имя?
Суманеев согласно закивал головой, а Посланник продолжал:
– В Японии всего два лучших мастера-учителя боевых искусств. У одного учился Мураками, второй Кенсиро Сакамото. Акено посчитал, что я ученик Кенсиро, а когда я сказал ему, что мне нечему учиться у Сакамото и, помня те, ему неизвестные приемы ру-копашного боя, которыми он был повержен, он пришел к однозначному выводу о небес-ном самурае. Рассказ о легенде, известной лишь самым лучшим бойцам из избранных, полностью убедил его в том, что я и есть тот, который когда-то должен прийти в этот бренный мир. Японцы очень чтят традиции и верят в легенды. Мураками никогда не про-стит себе, что поднял на меня руку и все расскажет. Я для него сейчас высшая власть, за-кон и господин.
– Смотрю на вас, Николай Петрович, и не перестаю изумляться. Конечно, что та-кое знание приемов рукопашного боя и малоизвестных японских легенд в сравнении с тем, что вы уже сделали для России? Ничего. Но этому "ничего" стоит поудивляться.
Генералы спустились на первый этаж в комнату для досмотра. Мураками уже оказали первую медицинскую помощь: наложили шины на сломанные кости рук, боль стихла, и он давал показания следователю.
Мураками упал на колени и опустил голову вниз перед Посланником.
– Встань, Акено, - приказал Посланник.
Он встал, но голову все равно держал в поклоне.
– Ты должен сказать следователю, что тебя задержала охрана.
– Охрана слишком слаба, господин, она не могла меня задержать, - возразил Му-раками и склонил голову еще ниже.
– Ты должен сказать именно так. Непосвященные не должны знать обо мне.
– Слушаюсь, господин, - Мураками снова упал на колени, бросая косые взгляды на Суманеева.
– Ему можно, я разрешил.
– Слушаюсь, господин.
– Я опять чего-то не понял, - съязвил Суманеев, когда они вышли из кабинета.
– Ты непосвященный в легенду, Петр Степанович, и узнавший ее, по закону выс-ших самураев подлежишь немедленному уничтожению. Мураками уже смотрел на тебя исподлобья снизу, ждал, когда я выйду, чтобы убить тебя. Поверь мне, он бы это сделал даже с руками в шинах. Но я разрешил владеть тебе этой тайной и тебя не тронет никто, если ты никому более о ней не расскажешь. Это очень серьезно, Петр Степанович, очень серьезно. Для такого самурая, как Мураками, нет информационных преград стенами тюрьмы, он передаст сообщение на волю и за тобой присмотрят. Если ты обмолвишься о легенде, тебя убьют, сроков давности у легенды нет.