Посланник
Шрифт:
Нащупать этот крупный мозг удалось с четвёртого выстрела, когда голова уже распадалась на куски. После этого дракон забился в судорогах, расшвыривая вокруг камни в полсотни кило весом, но быстро затих. Оценить его размеры мне так и не удалось. Метров тридцать где-то, если от хвоста до носа измерять.
Мы собрались уходить, но тут Никита вспомнил, что на драконе был всадник.
— Ну, был. И что с того? — скептически заметил я, имея в виду тот факт, что всадник точно не обладал живучестью дракона. — Сгорел, наверно.
— Помнишь Пасечника? — загадочным
Не знаю, какими чувствами руководствовался учёный, но через секунду после его слов обломки вдали зашевелились, кто-то пытался вылезти из глубины завала. Мы поспешно выставили стволы, а я проверил нож на поясе, вдруг снова та же история.
Это напоминало события из фильма Терминатор, когда сгоревший вроде бы механический монстр внезапно вылезает из обломков. Огромный кусок асфальта отъехал в сторону, а из-под него показалась женская рука, тонкая и, кажется, с накрашенными ногтями. Только цвет их был странным, ярко-рыжий, не помню, чтобы в моём мире дамы таким пользовались.
— Так это же… — сдавленным голосом проговорил Башкин.
Окончание фразы не требовалось. На драконе сидела сама их долбаная королева. Ну, или богиня, как хотите называйте. И она снова не попала под взрыв.
Обломки рассыпались в стороны, а на условную дорогу вышла женщина. Одета она была в странные лохмотья, бывшие когда-то платьем, даже цвет ткани из-за пыли разглядеть не получалось. Тело её было изувечено, что, учитывая недавние события, было даже странно, она должна была сгореть в пламени, а потом рассыпаться на молекулы от ударной волны. Но не рассыпалась, хотя досталось ей сильно.
Вся левая половина головы представляла собой сплошной ожог, волосы выгорели, а в одном месте частично расплавились. Не знал, что так бывает. Левое ухо сгорело, оставив небольшой почерневший пенёк. Левый глаз вытек, и даже веко было изорвано в лохмотья, при каждом шаге из глазницы выплескивалась кровь. Правая стороны лица, хоть и представляла собой сплошной синяк, была относительно целой, глаз открывался, но сейчас был затянут странным бельмом, вряд ли она что-то видит. Её слепота прекрасно объясняла тот факт, что мы ещё живы. На левой руке отсутствовали пальцы, все, кроме большого, на их месте виднелись обгорелые пеньки, на ногах имелись сандалии, благодаря которым израненная плоть сохранила хоть какую-то форму, кости в ступнях точно сломаны, кое-где даже осколки торчат.
Тем не менее, это существо стояло на ногах и даже пыталось идти. Потом, видимо, почуяв нас, стала причитать громким голосом. Так обычно молитвы читают. Но язык был не наш, хотя Башкин, кажется, понимал отдельные слова.
— Чего ей надо? — шёпотом спросил я, одновременно дав знак Никите, чтобы опустил ствол штуцера. Не факт, что пуля её убьёт, зато она вычислит наше местоположение и кастанёт Огненным Инферно.
— Плачет, зовёт кого-то, — он пожал плечами, а я осмотрелся в поисках неведомого помощника.
Тут королева неожиданно перешла на русский язык:
— Где ты… Где мой верный слуга? Где тот, что спас меня от смерти, вынес на руках и залечил мои
Она разразилась рыданиями, а я понял, что тварь в обличии женщины зовёт покойного Пасечника. Такое уже бывало в прошлом, но теперь нет поблизости того, кто может её спасти. Впрочем, она и сама знает, что слуга её мёртв, просто убивается по его загубленной жизни.
— Тело моё изувечено… глаза поразила слепота! — на мой взгляд, переигрывает, хотя для какого-нибудь провинциального театра вполне подойдёт. Отдельно доставляет, что по-русски говорит без акцента. — Армия моя обратилась в пепел, больше нет тех, кто принесёт мне трон и корону нового мира.
— Дура ты! — перебил её Башкин, которому этот концерт изрядно надоел, учёного прорвало, не каждый день удаётся задать вопросы главному врагу. — Какого лешего вы вообще воевать задумали? Почему помощи не попросили? Вам бы не отказали, в нашем мире есть место, нашлась бы работа и еда. Зачем вам понадобилось воевать?
Вопросы остались без ответов, возможно, королева просто оглохла. Несколько фраз она произнесла на родном языке, потом снова перешла на русский:
— Кругом враги, — теперь она двинулась вперёд, явно чувствуя, где мы находимся. — Враги окружили меня и нет того…
Тут она взмахнула здоровой рукой, по дороге, в двух шагах от нас хлестнула огненная плеть, которая тут же рассыпалась искрами. Заклинание было мощным, но явно ей не по силам.
— Мана закончилась, — констатировал я.
— Чего? — не понял Башкин.
— Ну, способность к колдовству упала в ноль, — объяснил я. — Теперь надо отдыхать или пить зелья.
Учёный от моих слов впал в ступор. Потом поморгал глазами и посмотрел на меня.
— Он ведь всё знал, — проговорил он еле слышно.
— Кто он? — не понял я.
— Ну, амбал этот бледный, он ведь не случайно Марине артефакт сунул, он знал…
— Кинжал, — догадался я.
— Именно, — учёный с решительным видом полез за пазуху.
А королева постепенно приходила в себя. Шаги её становились увереннее, кровь из ран уже не текла, а в правой руке накапливался огонь, видимо, файербол, который она собиралась запустить в нас.
— Может, я? — спросил я у учёного.
— Неа, — он качнул головой и пошёл в атаку, сжимая кинжал в руке.
Кабинетный учёный на самом деле не был таковым. То есть, понятно, что в кабинете над книгами он просидел много времени. Но при этом нашёл время, чтобы тренировать своё тело. С виду — сутулый очкарик, вот только подготовкой не уступает гвардейцу-десантнику.
Королева, надо полагать, вблизи что-то видела, поскольку в подкравшегося Башкина запустила недозревший огненный шар. Но магия — это всё же не пуля, скорость меньше, а потому учёный сумел увернуться. Точно так же он увернулся от её правой руки, на которой внезапно отросли длинные когти. Будь адепт науки чуть менее расторопным, его бы располосовало на ленты. Но когти прорезали воздух, а он, поднырнув под разящую руку, прорвался на близкую дистанцию и воткнул кинжал ей в грудь.