Шрифт:
Я знал, что это моя последняя битва. Бой, в котором нельзя победить, но которого нельзя избежать. Дело всей моей жизни. Жизни, посвященной борьбе со Злом.
Пока другие пили вино, любили красавиц и рассказывали слюнявые сказочки, я боролся, воевал, убивал ведьм и драконов, демонов и чертей. Мой древний заговоренный меч не знал отдыха: он рубил направо и налево, уничтожая эту нечисть. Благодаря мне, бездельники и трусы могли предаваться своим пошлым земным радостям, не ведая о том Зле, что их окружает.
Никто кроме меня, никто
И вот, наконец, настал мой звездный час. Битва с самим Сатаной. Все Зло мира обратилось против меня. Но оно было не в силах меня остановить. Сотнями падали мертвые демоны. Мой меч крушил все и всех на моем пути. Я все ближе приближался к Сатане. Он был уже совсем рядом, до него оставался один взмах меча. Последний взмах.
Я очнулся на зеленой лужайке. Глаза я раскрыл с трудом из-за яркого солнечного света. Светловолосая девушка в венке из одуванчиков прикоснулась к моему лицу, возвращая меня к жизни.
— Ты кто? — спросил я. — Где Сатана?
Она ласково улыбнулась мне в ответ.
— Какой Сатана? Тут нет никакого Сатаны. Я фея Незабудка. А ты кто, прекрасный юноша? Почему ты лежишь здесь уже три дня и не радуешься жизни вместе со всеми?
— Мне некогда радоваться. Я благородный рыцарь, а не бездельник. Я должен бороться со Злом. Не задерживай меня.
— Бороться с кем? — фея удивленно заморгала. — Ты не хочешь радоваться? Разве в мире есть еще другие занятия? Тебе, наверное, мешает твой костюм. Он тебе совсем не идет, и ты не можешь ощутить своего единства с природой.
Она взмахнула рукой, и мои доспехи превратились в какой-то белый балахон.
— Правда, ведь так лучше? — улыбнулась фея.
Мои волшебные доспехи! Броня, которую не мог пробить ни один меч, об которую как тростинки ломались копья и стрелы злодеев, врагов всего человечества! Какая-то соплячка уничтожила их одним мановением руки! Нет, это не фея. Это злая ведьма Герундия. Как я только ее сразу не узнал? Пепел Герундии я, правда, развеял по ветру еще три года назад. Но кто ее, ведьму знает. Может, плохо развеял. Им ведь возродиться — что в носу поковырять. Как замаскировалась! Ну, ничего, сейчас я выведу ее на чистую воду! Я ей покажу, как морочить мне голову!
— А ну-ка, — я выхватил из ножен свой меч и изготовился к бою, — что ты на это скажешь?!
И тут, в первый раз в жизни, я испугался. В руках у меня был не меч, не мой верный меч, которым я снес головы тысячам чертей. Это был обыкновенный, пошлый букет роз. Я с детства не выношу розы, эти мерзкие растения, которые дарят друг другу влюбленные неженки.
— Ой! Какой галантный! — фея покраснела и присела в нелепом книксене. — И откуда ты только знал, что это мой любимый цвет? Дай, я тебя поцелую.
— Нет!!!
Я отбросил розы и со всех ног помчался прочь.
Не знаю, сколько времени я бежал. Только окончательно растратив силы, я остановился и упал на траву.
Что они сделали со мной? Отняли мой меч, мои доспехи, мое мужество. Одели в эту идиотскую смирительную рубашку, заставили дарить феям цветы и носиться по полю как трусливого зайца. Да, именно как зайца.
Кто-то потрогал меня за плечо. Это было непривычно, неожиданно и страшно. В доспехах я бы не почувствовал такого прикосновения. Я поднял глаза, готовый ко всему. Передо мной сидел пухленький пушистый зайчик. Он уставился на меня своими большими и влажными глазами и пропищал:
— Это ты наказываешь злых?
— Да, — прошептал я.
— Тогда скажи волчонку, чтоб он не был таким злым. Пусть он отдаст морковку и не пугает, что меня съест.
Волчонок стоял рядом.
— Отдай, — сказал я. — Никогда больше не бери чужого, и не обижай маленьких.
Волчонок протянул зайчику морковку.
— Прости, — сказал он. — Я никогда больше так не буду.
Я смотрел, как вокруг меня собираются пушистые зверушки, как они хлопают глазками, рвут цветочки и поют песенки. Я начал, наконец, понимать, что со мной случилось. Сатана пал. Зло уничтожено. Мира, в котором я жил, больше не существует. Нет больше ни ведьм, ни демонов, ни чертей, а есть только феи и плюшевые зайчики. И именно я в этом виноват. Как же мне теперь быть? Неужели мне только и остается, что самому превратиться в плюшевого зайчика, грызть морковку и радоваться жизни?
— Неужели в мире совсем не осталось Зла? — спросил я, сам не понимая, к кому обращаюсь.
— Чего не осталось? — переспросил зайчик. — А что такое Зло?
— То, с чем я боролся всю жизнь.
— Боролся? Это как?
— Жег, душил, рубил на мелкие куски.
Гомон прекратился. Все с удивлением на меня посмотрели.
— Какой ты злой! — воскликнул зайчик.
Ну вот, дожили. Я самый злой в этом новом мире. Я, который всю жизнь посвятил борьбе со Злом. И винить в этом некого, кроме самого себя.
— С ним нельзя по-другому, — заизвинялся я, сам себе удивляясь. — Я должен был это делать, чтобы вы могли так вот весело резвиться среди цветочков и радоваться жизни.
— Но мы же и так это делаем.
«Благодаря мне», — хотел сказать я, но удержался. Что толку им объяснять — все равно ведь не поймут.
— А какое оно, это Зло? — спросил зайчик.
Ну, как это объяснишь тому, кто Зла никогда не видел?
— Оно такое большое, страшное, с рогами, выпученными глазами, с вилами…
Зверушки расступились. Посреди образовавшегося круга остался маленький чертенок. Он посмотрел на меня и громко заревел.
— Ты сейчас будешь его жечь, душить и рубить на мелкие кусочки? — испуганно спросил зайчик.
— Нет, — ответил я, погладив чертенка по голове. — Расти большой. Может быть, из тебя получится настоящий злой черт.