ПОСЛЕ ГИППОКРАТА
Шрифт:
Зубы и желчь
Больница.
Один стоматолог на всех.
Длинный-предлинный коридор, ведущий к этому стоматологу. По этому коридору ходили всякие - здоровые и доктора.
Пломбы с прощальным стуком вываливались изо ртов на пол уже на обратном пути, в том же коридоре.
И вот у стоматолога случился холецистит.
Заведующий собрал анестезиологов:
– Такое дело, операция. Кто делает анестезию?
Вся ординаторская, армейским хором, шаг вперед:
– Я!....
Пятиминутка
Я недвусмысленно превращаюсь в поэта. Пока мыл посуду, в раздражении сложились стихи.
Выпьем за тех, кто командовал рвотами, Аминазин назначал, Кто наш огонь заливал антидотами И эспераль зашивал.
Прогулка под Богом
Вроде бы я об этом не рассказывал. Память подводит, а старость не радость, и вы сейчас увидите, почему. Зачем не обязательны разнообразные научные практические конференции в преклонном возрасте, потому что уже после сорока начинаешь не то чтобы хуже соображать, а как-то многое упускается, проходит мимо седовласых ушей.
Случилась однажды достаточно крупная конференция заслуженных кардиологов, посвященная оказанию первой медицинской помощи при острой сердечной недостаточности. Наверное, и банкет планировали.
Все первое отделение выступала серьезная профессура наподобие Евстигнеева-Преображенского; метала с кафедры молнии, пускала под кафедру громы.
Тема первой помощи была раскрыта полностью.
А потом состоялся антракт.
И один заслуженный старичок, чуть ли не академик, гуляя в проходе по ковровой дорожке, упал.
И все столпились вокруг и стояли.
И никто ничего не сумел сделать.
Никто.
Короче, "Клинское" - лечение без понтов
Он пил, конечно, "Клинское" этот дедушка, ибо живет неподалеку от Клина, где мой братец купил себе дачу.
И вот недавно - ночью, по своему обыкновению - братан позвонил и сообщил, что у соседа инсульт. Не говорит, и частично шевелится, а частично - абсолютно нет.
71 год дедуле.
Вызвали Скорую. На деревню дедушке. Это пара часов от Москвы, говоря откровенно, но и местное что-то имеется наверняка.
– Правильно, - говорю, - что вызвали.
– Четыре часа уже ждем, - отвечает.
– Это в порядке вещей.
Утром братец перезвонил.
– А он уже пришел в себя! Дедуля-то! Бушует и требует водки! А Скорая так и не приехала!
– Правильно, - повторяю, - что не приехала.
Соприкосновение физических тел
Пациентка: 59 лет.
Любовник 29 лет.
Это вводная.
Теперь - циничное и, может быть, интересное.
Пациентке предстоит неприятная и тяжелая операция: ампутация матки.
Перед
– Доктор, я вас озолочу! Ну, сделайте так, чтобы его член во что-нибудь потом упирался!...
Обязательно, хорошая моя и милая.
Первоначальный наркоз уже сделан.
Анестезиолог, вводя эндотрахеальную трубку и забивая марлю:
– Вот! Вот тебе упор! Вот!...
Судебная медицина
Когда пятикурсник впервые входил в этот кабинет, его брала оторопь. На то и был кафедральный расчет: мы будем заниматься не херней, а серьезными делами.
Потому что там не было привычных микроскопов и даже столов с убиенными телами, накрытыми простыней.
Мы сразу попадали на место преступления.
В кабинете была картонно-деревянно-тряпочная панорама: лесная опушка. На полкомнаты. Среди выдуманных берез на траве лежал непрезентабельного вида человек в коричневом галстуке, сбившемся набок, и в коричневом костюме явно с чужого плеча. Он лежал, вольно раскинувшись среди пластмассовых трав. Рядом лежала вполне реальная бутылка из-под портвейна.
Пустая, выпитая вся.
В груди человека зияло отверстие.
Рядом был брошен деревянный пистолет. И все.
Первое занятие называлось "Описание места преступления".
Вот я сейчас, после многих лет, описал все, что запомнилось. Очевидный висяк, тайна. Рожа у покойника была такая, что он заслуживал именно пули, но никак не портвейна. И больше улик не было.
Еще под стеклами висели экспонаты: например, ржавый пулемет военных времен, который был предметом моих многочасовых медитаций.
Все это нам важно описывал главный подозреваемый, румяный коротышка в халате и с короткой бородкой, который не поставил моему другу зачет, и друг, выходя, сказал про него "козел тупорылый".
Это он верно сформулировал.
Впрочем, через несколько дней друг сел сам, и за дело. Обошлось без берез, но портвейн фигурировал.
Уплочено
Платная наркология - суровая штука. Там глаз да глаз за тобой.
Помню, зашел я тут. Грешный, но не по личной надобности. Так там у них санитары - в черных трико! Никаких халатов. Бритые люберы, кун-фу, антифа, наши. Здоровые лбы, бритые, попробуй дернись...
Гестапо из семнадцати мгновений жизни.
Меня еле выпустили, и то за пропуск.
А если заплатили за тебя, то лежи. Три дня, пять.
Коллега рассказал намедни: одного привезли, привязали - ну и лежи. Он через три дня обоссал и обосрал всю палату, но требовал одного - выписки...
– За три дни уплочено - ну и все!
– орал он.
Он потом закурил в постели.
Обоссал ее, естественно.
Она затлела.
Его закутали в тленное тлеющее одеяло и опустили в ванну. Одеяло тлело.