ПОСЛЕ ГИППОКРАТА
Шрифт:
"И вот этих четыре штучки, как они называются" (променад через всю аптеку): Аскорбиночка!
Аптекарша, которой я всегда почему-то побаиваюсь, не расслышала. Ей послышалось, что нужен арбидол, а не валидол.
– Взрослый или детский?
– А давайте и взрослый, и детский...
Детский валидол, умереть.
На разбирательство ушло еще какое-то время, и мне расхотелось анальгину.
Ингерманландия
Поступила старушка.
Курлы-бурлы,
Рядом сосед лежит, вокруг него советские самолеты летают.
Вот они так лежали курлы-бурлы, а потом он ей вдруг злобно говорит:
– Дура!
А она ему:
– Сам дурак!
Доктор заинтересовался: а по-каковски же вы это говорите?
– Вам этого не понять. Это очень древнее эльфийское наречие.
Доктор даже грузить ее не стал галоперидолом, чтобы другая смена послушала.
К истокам
Мы вернемся к истокам. Когда гуманной медициной гуманно правили гуманные Мудров, Пирогов... его заспиртованные препараты до сих пор где-то хранятся как образцы врачебного мастерства. Кудесник, пильщик, топограф.
Срезы такие анатомические. Мясные.
Доктор пришел к главному и сказал, что ему надоело лечить белую горячку галоперидолом. Для тех, кто боится этого слова, применим эвфемизм: ставить галочку.
Не надо больше ставить галочку.
Надо похмелять.
Главный растроганно согласился.
– Я теперь полсоточки ставлю, - трубит доктор.
– Достаточно, да. На подносе стоят, обычно стаканчика три. Спиртик, конечно. Трое обычно и выступают.
Слуга государев
Я отработал вечернюю смену в петергофской поликлинике, выпил пивка, сел в электричку и поехал домой.
В тамбуре вместе со мной курили сотрудники Петергофского Музея-Дворца-Заповедника. Это были Петр Первый и его дружок Меншиков.
Переодетые, они были много пьянее меня.
Между нами завязалась дружеская беседа.
Царь Петр все больше курил, балагурил Меншиков.
Я рассказывал, что работаю участковым доктором-невропатологом. Что очень много и долго работаю, очень стараюсь, очень люблю людей, особенно пожилых. Что ни с кого не беру денег - и это правда. Что принимаю без номерка. Что я еще очень молод и верю в то, что все может быть замечательно.
У Меншикова слезились глаза. Петр в треуголке молчал и смотрел в окно на проплывавший мимо колхоз Красные Зори.
– Не меняйся!
– с чувством попросил Меншиков, повидавший - надо думать - государевых докторов.
– Только не меняйся!...
Я обнял его.
Он только качал головой и умиленно смотрел на меня, не веря в ангела.
– Я не изменюсь, - торжественно пообещал я Меншикову.
Но я обманул его. Я изменился.
Бред на двоих
Есть такой психиатрический термин.
Рассказали мне тут историю, как к доктору пришла семейная пара, где муж все время трагически молчал, а жена жаловалась на свекровь. За то, что та пару лет назад наорала на нее в лифте.
Знаете, я бы насторожился сразу после лифта, который пару лет назад. Ко мне ведь такие приходили.
Люди считают, что невропатолог - от нервов. Что он утешает, если нервничаешь, когда на них наорут в лифте пару лет назад. Они не понимают, что я человек грубый, что мне милее радикулит или инсульт, а в их случае - перелом основания черепа. Вот они и жаловались на. Разное.
Посмотрел, кусил, назвал змеей.
На эти случаи у нас во дворе поликлиники имелся двухэтажный желтый домик с безотказным доктором Милокостом, который принимал всех, кого я к нему отправлял. В этом психиатрическом домике они исчезали навсегда., ко мне ни один не вернулся. А от меня на всякий случай, сразу - нейролептики, да потяжелее, чтобы обида и скорбь двухлетнего образца отступили на заданные позиции.
Хайрулла и Вольдемар
Народ пьет черт-те что.
Уже непонятно, инсульт ли это, или что-то другое.
Невропатолог пишет: инсульт, моторная афазия. Но при моторной афазии обычно хочется что-то сказать, да никак не выходит! А этой не хочется ни хера.
Хайрулла зовут.
Лежит голая, довольная, ноги раскинуты. Катетер торчит из уретры, мочевой.
Доктор походил-походил, плюнул, ушел.
На следующий день привезли мужика по имени Вольдемар. Он месяц пил с товарищами, а потом замолчал и перестал быть интересен как собеседник. Друзья вызвали Скорую.
Привезли, стало быть, Вольдемара. И был он такой же, как Хайрулла.
Доктор пошел к Хайрулле.
– Хайрулла! Мужика хочешь?
– Да!
Афазия моментально прошла.
И вот их каталки состыковали. Оба тянутся друг к другу, оба голые, оба с катетерами в уретре. И привязаны оба крепко-крепко, к своим каталкам. Чтобы никуда, значит, не делись. Не дотянуться им друг до друга.
Моча между тем собирается в резервуары.
Какой-то обряд надо изобретать, что ли, для такого вот биологического единения. База есть, нужна культурная надстройка.
Культурный пласт
И вот, как мы с вами выяснили, пьют непонятно что.
Один лежит и требует себе права на звонок. Один звонок. На работу.
Вращает глазами, орет в телефон:
– Заберите меня отсюда! У меня здесь на ногах... (по нарастающей, воет и трубит) ...кандалы! по девяносто килограммов каждый! И на руках кандалы - по семьдесят пять килограммов!...
А второй, бывший интеллигент, гоняет бесов. И обращается со строгой просьбой:
– Прошу изъять резину из канала.