После нас - хоть потом
Шрифт:
Стандартная ситуация была отработана Ратмиром без огрехов. «Бис! Фас!» - вопили за чугунной оградой фаны. Остромордый щенок-первокурсник не сводил с медалиста сияющих глазенок. И даже на безрадостной отвислой харе отставного мастиффа обозначилось нечто вроде одобрения. Не вывелись еще мастера…
Кое-как Лев Львович водрузил на жуткий оскал ременчатую корзинку намордника, пристегнул карабин и повел Ратмира от греха подальше к выходу. Призер упирался, рычал и выворачивал на дрожащего Боба налитый кровью глаз.
– Что за пес! Что за пес!
– горестно причитал замдиректора, беря буяна на короткий
– Знал бы - ни за что бы не связался! Пусть уж лучше за долги закроют…
С площадки они убрались минут на десять раньше положенного, что было чертовски несправедливо и давало Ратмиру лишний повод на обратном пути вволюшку поизмываться над Львом Львовичем. Однако тот, прекрасно все это понимая, предпочел провести пса закоулками городского парка, куда редко забредали добропорядочные гуляющие, а риск налететь на подразделение «Гицель» был ничтожно мал. Впрочем, обходной маневр тоже таил для замдиректора массу неприятных вариантов. Мощный пес мог, например, вырваться или, скажем, уволочь за собой на поводке в дремучие кусты.
Поначалу Ратмир так и собирался поступить, но, заметив, что Лев Львович, кажется, и сам забрел в какие-то дебри, решил ему в этом не препятствовать В конце концов они выбрались на изрядно вытоптанную поляну, примыкающую к пролому в ограде, отделявшей парк от унылой безлюдной улочки. Целое звено железных пик в незапамятные времена было выкорчевано из бетонного основания и теперь мирно ржавело неподалеку. Посреди поляны перед руинами парковой скамьи чернело обширное пепелище, вокруг которого в живописном беспорядке валялись осколки стеклотары, рыбьи скелетики, жестянки от консервов и прочие свидетельства частого пребывания здесь неопрятных двуногих существ, не имеющих привычки закапывать недоеденное.
Лев Львович опустился на краешек полуразрушенной скамьи и, привязав конец поводка к чугунному завитку опоры, зачем-то взглянул на часы. Ратмир, вообразивший было, что его сейчас отпустят побегать, осерчал, старательно испачкал налапники в золе и полез ласкаться.
– Фу!
– воскликнул замдиректора, поднимаясь и отряхивая брюки.
– Не сметь, Ратмир!
Пес немедленно воспользовался такой оказией - и, радостно вскинувшись на задние лапы, оттиснул на белой рубашке Льва Львовича два пепельных следа.
– Морда собачья!..
– плачуще взвыл замдиректора. Отвел Ратмира к дальнему концу скамейки, привязал там. Расстроенно разглядывая отпечатки лап, вернулся на единственно пригодный для сидения фрагмент увечной конструкции.
– Да что ж это за сучья жизнь такая?
– с горестным недоумением пожаловался он вслух, незряче уставив глаза в черно-серую золу пепелища.
– Все долги фирмы - на мне одном… Обращаются - как с последней шавкой… Рогдай только случая ждет, чтобы сдать! Коллектив… Свора, а не коллектив! Даже этот… - Несчастный Лев Львович бросил затравленный взгляд на Ратмира, вопросительно вывернувшего морду, - и голос замдиректора сорвался в рыдание.
Пес, тонко чувствующий настроение, заерзал, заскулил. Потом натянул поводок, подался к сидящему, пытаясь ткнуться носом, лизнуть, ободрить.
– Ах, Ратмир-Ратмир… - сдавленно молвил тот, протягивая вялую руку и гладя утешителя по голове.
– Один ты меня понимаешь… - Судорожно вздохнул, снова взглянул на часы.
– Ну если и здесь обманут… - со страхом произнес он.
В глубине парка ожил динамик - гулко загремел слегка расстроенными гитарными струнами.
Свора псов… ты со стаей моей не вяжись… -
самозабвенно всхрипел голос Высоцкого (песню врубили с середины).
Лев Львович встал и озабоченно принялся высматривать кого-то по ту сторону ограды. Пару минут спустя напротив пролома затормозила легковая машина, хлопнули дверцы. Ратмир вскочил, насторожился. В следующую секунду из груди его вырвалось низкое угрожающее рычание: в прибывших он узнал двух чужаков, однажды уже не понравившихся хозяину. Рычание перешло в надрывный лай. Ратмир ринулся вперед, но, удержанный поводком, взвился на дыбы, пошатнув сломанную скамью.
– Слышь!
– искренне сказал один из молодых людей, останавливаясь у края пепелища и далее идти не рискуя.
– Борзой! Тебе чего, уши по лекалу поправить? С тобой как договаривались?
– Ну так… вот же… - несколько блеющим голосом отвечал ему Лев Львович.
– В наморднике, на поводке…
– Это поводок? Сорваться - как два угла пометить! И намордник еле держится!
Тут Ратмир, словно решив подтвердить справедливость последнего высказывания, неистово мотнул башкой, скинул намордник - и ощерился в полный формат, произведя глубокое впечатление на присутствующих. Судя по тому, что замдиректора отнесло в самую золу, нехитрый этот приемчик для него тоже оказался неожиданностью. На посыпанной пеплом полянке стало суматошно.
– В наморднике, без намордника… Вот он, пес!
– нервно вскрикивал Лев Львович.
– А доверенность? Где доверенность?
– Какая тебе доверенность?
– Доверенность на взыскание с меня долга! Где она?
– А вот будет пес - будет доверенность!
– Так вот же он, пес!
– Агрх… Агрм… - рвался с поводка Ратмир.
Улыбаемся… волчьей улыбкой врагу… - добавлял шуму хриплоголосый динамик.
Один из прибывших огляделся и, подобрав рогатый обугленный сук, решительно двинулся к Ратмиру. Поступок этот, как вскоре выяснилось, был крайне опрометчив: от бешеного рывка край вихлявой скамейки уехал вперед на добрых полметра - и собачий оскал просиял в опасной близости от запястья смельчака. Послышался треск рвущейся материи. Выронив корявую рогатину, незадачливый укротитель отступил и недоверчиво уставился на распоротый чуть ли не до локтя рукав.
– Палку, палку надо было брать с петлей!..
– злобно процедил Лев Львович.
– Где ж ты вчера был, волчара?
– не менее злобно отвечал ему пострадавший.
– Предупреждать надо про палки-петли!.. Хоть бы «тяв» сказал!
– Что значит «тяв»? Вы просили пса! Я вам привел пса…
– Это не мы просили! Это нас просили!..
– Какая разница! Отдайте доверенность - и я пойду…
Внезапно за оградой возникла, полилась непрерывная плакучая нота, слитая из десятка голосов, от которой незнающих пробирала дрожь, а знающих - тем более. Слышался в ней предсмертный вопль тварей, истаивающих в невыносимых страданиях. Именно так звучала сирена оперативных машин подразделения «Гицель», по легенде, разработанная на базе хора костромских гончих, ставших на след.