После нас - хоть потом
Шрифт:
А ведь великие надежды подавала! Гордость Госпитомника, первая на курсе левреток. При распределении драка за нее шла… Странно вспомнить, но сам Ратмир считался тогда трудолюбивым середнячком, не более того. Можно сказать, на зубах подтянулся до нынешнего своего уровня. Все-таки ранний успех хуже чумы! Почувствовала себя гением, центром вселенной… Допустим, одно увольнение - случайность. А другое? Третье? Ну как это можно было: на поводок - в нетрезвом виде! Кого-то там укусила из отдела кадров, директора облаяла…
И
В подавленном настроении Ратмир покинул зал и заглянул в чистенькую комнатку дочери. Лада сидела за письменным столом спиной к двери. Грызла мосол науки.
– Гав!
– не оборачиваясь, поприветствовала она его.
– Гав-гав… - задумчиво отозвался он. Подошел, ласково потрепал по загривочку.
– Ну и как у нас с английским?
– А завтра английского нету!
– победно сообщила она.
– Мало ли что нету!
– возразил Ратмир, пододвигая стул и присаживаясь рядом.
– В английском, доча, надо упражняться ежедневно. И в информатике тоже. Если хочешь стать человеком…
– Щаз!
– огрызнулась Лада.
– Человеком!
– Я имею в виду: провайдером, супервизором…
– Пойнтером!
– сказала она.
– У них стойка классная.
В затруднении Ратмир наморщил лоб и почесал за ухом. За своим, естественно.
– Видишь ли, доча… - покашливая, начал он.
– Честно говоря, твоему папе не хотелось бы, чтобы ты… э-э… шла по его следам…
– Почему?
– Обернулась, уставила на отца округленные карие глаза.
– Н-ну… Ты, наверное, думаешь, что жизнь у песиков - это сплошные выставки, слава, медали… Нет, доча, нет… Вот, скажем, сейчас лето… А зимой? Знаешь, как песикам зимой холодно!..
– В попонке?
– удивилась Лада.
– Даже и в попонке… Вот застудишь себе что-нибудь…
– Не-а, - успокоила она.
– Не застужу! Да. Характер у нее, несомненно, в мать.
– И потом, дочура… Как бы это тебе объяснить попроще?.. Видишь ли… песику-девочке…
– Сучке?
– радостно выпалила она.
Ратмир крякнул, помолчал. Педагог из него, конечно, - как из собачьего хвоста сито! Может, вообще не надо отговаривать, а напротив - тащить ее на веревке в питомник? Упрямая - мигом выкрутит головенку из ошейника, увлечется чем-нибудь другим… Ага, другим! Наркотиками, например…
– Да, - несколько отрывисто сказал он.
– Сучке, Так вот, ей на работу устроиться гораздо труднее, чем мальчику… кобелю. Видишь ли, хозяевам не нравится, что девочки то и дело берут отпуск за свой счет… Ну, там… критические дни…
Лада понимающе кивнула с самым серьезным видом - и Ратмир, испугавшись, что сейчас из розовых детских уст выскочит еще и слово «течка», поспешил продолжить:
– Э-э… уходят в декретный… Вечно у них кто-то на бюллетене - мужья, дети… - Замолчал, недовольный собою. Во-первых, все было изложено слишком по-взрослому, а во-вторых, вполне приложимо к любой другой профессии. Пусть даже Лада пока об этом не знает, но узнает ведь рано или поздно!
– А у меня не будет мужа и детей! Ратмир крякнул еще раз.
– А вот тогда, - угрюмо и веско изронил он, - папа будет очень огорчен…
Как ни странно, фраза произвела сильное впечатление. Лада тревожно свела темные бровки, задумалась.
«Все время забываю, что она ребенок, - удрученно мыслил Ратмир.
– Не логикой надо убеждать, а образами… Как сейчас».
И тут же, губя на корню свой первый педагогический успех, осведомился:
– И чем же тебе так нравятся песики? Личико дочери оживилось, просветлело.
– Они храбрые, - сказала она.
– Верные. Умные. А люди - уроды… Водку пьют, курят, матными словами ругаются! Дядя Артур, пока на четвереньках, хороший… А встанет с четверенек - урод…
«А папа?» - холодея, хотел спросить Ратмир, но в этот миг за стеной что-то упало, стукнуло, покатилось. Поднялся, вышел в большую комнату. Искомая бутылка (теперь уже пустая) лежала посреди ковра. Регина спала в кресле, уронив голову на грудь.
Перенеся ее на супружеское ложе, Ратмир сдвинул стекло книжного шкафа и задумчиво провел пальнем по корешкам. Нет худа без добра. Отрубилась - значит можно будет без помех, со вкусом, а главное, с пользой для дела перечесть Михаила Чехова. Внезапно палец провалился в узкую щель между книгами. Та-ак… А вот за акты вандализма карать будем беспощадно. Полка - папина, рабочая, запретная. Детского здесь ничего нет. Этология, собаководство, сценическое мастерство…
Отсутствовал томик Станиславского.
Беспощадная кара, однако, была отсрочена в связи с воплем дверного звонка. Ратмир задвинул стекло, ругнулся вполголоса, бросил опасливый взгляд на свернувшуюся калачиком Регину. Та лишь вздернула тяжелое веко и, язвительно пробормотав: «Пиль!», вернулась в забытье.
Ратмир открыл. За дверью обнаружился дядя Артур, нужный в данный момент хозяину квартиры, как собаке пятая нога. Да и в любой другой момент тоже.
Легок на помине и несказанно хорош собою. Тяжелая голова с плоским лбом, незаметно переходящим в прямоугольную морду с толстыми отвисшими губами.
Спина - прямая, с ярко выраженной холкой. С виду медлителен, добродушен. На деле же злобен, силен, чуток и неприхотлив. Большей частью используется на караульной службе для охраны самых различных объектов.
– Здорово, - буркнул он.
– Как там сеструха? Усыплять не пора?
В другое бы время не миновать ему взбучки и за «сеструху», и за «усыплять», однако в данный момент Регина, приходившаяся Артуру дальней родственницей, услышать его не могла.
– Спит уже, - мрачно ответил Ратмир, прикрывая дверь в зал.