После нас - хоть потом
Шрифт:
– Стальная птица, - процедил Армай, и Влад вздрогнул.
– Говорят, что их насылают Приручившие металл. Вранье! Молодые закон забыли: стариков оставляют в степи, а зверей им не дают. Потому и металл поднимается, и стальные птицы падают! Последний год живем… На западе разоренные земли, на севере разоренные… Кто уцелел, бежит сюда… Ты должна знать Камаха.
– Я его знаю, - тихо сказала Чага.
– Вчера он ушел к озерам. С ним всего три человека, и он родственник Имки, он должен вас принять.
– Армай помолчал и вдруг спросил, глянув пристально из-под тяжелых бровей: - Ночью бежите?
Чага быстро
– Да, - еле слышно сказала Чага.
– Постарайтесь к утру добраться до озер, - сказал Армай, поднимаясь.
– Своим я запрещу, но тут еще два семейства, и им ваш зверь тоже нравится.
– Он снова помолчал и заговорил с горечью: - Раньше так не было. Раньше, если кто нападал на слабое семейство, против него вся степь поднималась. Забыли закон…
Чага и Влад долго смотрели ему вслед. Фыркали звери, трещал костер.
– Ты ему веришь?
– тревожно спросил Влад.
– Старый дурак!
– с неожиданной яростью бросила Чага.
– Имка у него чуткая была! Да она нас чуть ли не каждый день металлу подставляла!..
– Погоди, Имка - это Мать?
– А то кто же!
– От бешенства на смуглых щеках Чаги проступил румянец.
– Дряблая матка! Дура! Да если бы не она!..
– Успокойся, - попросил Влад.
– Не знаю, как у вас, а у нас о мертвых плохо не говорят.
Он выбрал хворостину потоньше и, взяв ее посередине в хитро сложенный кулак (не зря он наблюдал за Армаем), нажал. М-да… С тем же успехом он мог сжимать ее до вечера. А если рывком? Нажал рывком и чуть не сломал палец. Криво усмехнулся и перехватил хворостину в обе руки.
– Не вздумай ломать об коленку!
– быстро предупредила Чага.
– Ладно, - сказал Влад.
– Не буду.
Сломал на весу и бросил половинки в костер.
– А ночью они за нами не погонятся?
– Побоятся, - сказала Чага.
– Ночью один металл хорошо видит…
По балке гуляли сквозняки, растопыренные солнечные пятна шарили вокруг неярко горящего костра, то ощупывая невзначай обнаженный бицепс Влада, то украдкой оглаживая серебристый бок Седого…
Потом к ним подошла Мать одного из семейств, довольно молодая женщина с властным грубоватым лицом, и заговорила с Чагой. Предложила два мешочка соли, если Седой покроет одну из их самок. Чага согласилась, и Седого увели на случку.
– А вернут?
– с сомнением спросил Влад.
– Конечно, вернут, - сказала Чага.
– Мы же не в степи.
Влад вздохнул.
– Не надо было сюда сворачивать.
– Я не собиралась! Просто нас заметили!
Да-да, силуэт всадника на холме, сменившийся ритм бега…
– Чага, а от кого мы убегали?
Она отвернулась и с озабоченным видом принялась развязывать мешочек, как бы желая проверить, хороша ли заработанная Седым соль. Мешочек почему-то никак не желал развязываться. Влад уставился на ставшие вдруг неумелыми пальцы Чаги, и его наконец озарило.
– За нами вообще гнался кто-нибудь?
– спросил он, понизив голос.
– Нет, - сдавленно ответила она, не оборачиваясь.
– Просто я испугалась, что ты уйдешь. Так никто не делает… Все боятся, что их оставят в степи, сам никто не уходит… А ты другой. Я иногда боюсь тебя сильнее, чем металла. Не уходи больше!
– внезапно попросила она и обернулась.
– Господи, Чага, - только и смог выговорить Влад.
21
Они действительно ушли ночью. Никем не преследуемые и ни разу не потревоженные металлом, они покачивались в седлах среди обильных звезд и высоких шуршащих трав. Потом небо стало бледнеть, прорисовалась черная гряда холмов, потянуло зябким утренним ветерком, - и пришлось поплотнее закутаться в колючие одеяла из шерсти зверя.
Потом взошло солнце. Тускло взблескивающая речушка потекла расплавленным металлом. Другой воды нигде видно не было, и Влад, хорошо запомнивший вчерашний совет Армая, забеспокоился.
– Чага, а где же озера?
– Там.
– Она не глядя махнула рукой куда-то на запад.
– Как?..
– Влад растерялся.
– Но ведь там же этот… родственник Матери… Если он действительно примет нас обоих…
Вместо ответа она затянула свою кошмарную песню.
– Чага!
Она оборвала ноту и усмехнулась.
– Камах - родственник Имки, это правда, - сказала она.
– Но он еще и родственник Калбы. Хороши бы мы с тобой были, явившись к нему с Седым!..
Влад вникал в сказанное минуты две. А когда вник, закутался в одеяло еще плотнее. Зазнобило всерьез.
– Так это что же? Выходит, Армай посылал нас на смерть?
– Выходит, так…
– Но зачем?! Может быть, он просто не знал?
– Может быть, - сказала Чага.
– Какая разница? Главное, что я знала…
Снова заклубились серо-зеленые, похожие на спутанную проволоку рощи, над северным горизонтом вставало, подобно айсбергу, пришедшее со стороны океана облако. Так, глядишь, и промочит. Дожди здесь короткие, но бурные. Все равно что постоять под водопадом?
– эффект тот же…
Правда, нет худа без добра: в грозу металл не летает, видимо, велики помехи… Влад нагнулся поправить мягкое кожаное стремя, и в этот момент за рощей справа сверкнула на небосклоне вертикальная мгновенная царапина.
– Чага!
Она даже не повернула головы.
– Да, - сказала она.
– Металл просыпается. Пока он только смотрит. Роиться начнет дней через пять. Но мы уже тогда будем далеко…
Привал устроили в полдень на берегу, поросшем чудовищным, как бамбук, камышом. После вычесывания зверей, омовения и прочих обязательных обрядов Влад рассудил, что до начала земляных работ у него еще есть час свободного времени. Скинув куртку и похожие на мокасины башмаки, он перепоясался потуже и начал тренировку.
Честно говоря, он был уверен, что Чага немедленно это безобразие прекратит, причем самым простым и надежным способом, а именно забросает распоряжениями, как она это делала всегда, завидев у него в руках нелюбимый ею блокнот. Однако, к удивлению Влада, Чага лишь поглядела на него с интересом и, взяв костяную лопатку, пошла рыть окопчик. Сама.
То же самое произошло и на следующем привале, и простенькая истина открылась наконец Владу: если мужчина оттачивает боевое мастерство, мешать ему не следует. Трудно, правда, сказать, как Чага воспринимала невиданную здесь капоэйру, но каждый раз, когда Влад доходил до наиболее эффектных акробатических приемов, она бывала несколько озадачена и долго потом с сомнением качала головой.