После падения
Шрифт:
Хардин смотрит на женщину, которая берет мою карту и пробивает по ней покупки, даже не выяснив, согласен ли он с этим. Мне хочется победно расхохотаться, но он уже надулся, а я не хочу портить вечер.
Хардин обижается всю обратную дорогу, а я молчу: мне смешно.
– Мы можем забрать все покупки за два раза, – говорю я.
– Нет, я лучше перетащу в машину сто сумок, чем ездить дважды, – говорит он, улыбнувшись.
В конечном итоге мы все равно едем второй раз, потому что посуды слишком много. Хардин дуется еще больше, но я отношусь к этому с юмором.
Расставляем посуду по шкафам, и Хардин заказывает пиццу. Моя деликатность заставляет меня предложить заплатить за нее, за что я получаю мрачный взгляд и средний палец. Я смеюсь и выбрасываю весь мусор в корзину. Без шуток, квартира с мебелью, как и обещано: тут есть все необходимое, вплоть до мусорного ведра и занавесок.
– Пиццу принесут через полчаса. Я пойду принесу твои вещи из багажника, – говорит он.
– Я с тобой.
Он запихал мои вещи в две коробки и мешок для мусора. Я морщусь, но молчу. Схватив несколько футболок и джинсы из багажника, он сует их в тот же мусорный пакет.
– Хорошо, что у нас есть утюг, – наконец говорю я.
Я заглядываю в багажник и сразу выцепляю глазом знакомые вещи.
– Ты так и не избавился от той простыни?
– А… Нет, собирался, но забыл, – говорит он, глядя в сторону.
– Ладно. – Мне немного неловко за вопрос.
Мы тащим все вещи вверх по лестнице и, добравшись до квартиры, слышим, как нам звонит доставщик. Хардин спускается в холл и возвращается обратно с коробкой, из которой льется божественный аромат. Я и не представляла себе, что так голодна.
Мы сидим за столом. Это странно и приятно, ужинать вместе с Хардином. Мы молчим, с аппетитом уплетая пиццу, но это хорошее молчание. Молчание, обозначающее, что мы дома.
– Я тебя люблю, – говорит он, когда я складываю тарелки в посудомоечную машину.
Я оборачиваюсь и говорю ему то же. Именно в этот момент на деревянном столе громко вибрирует мой телефон. Хардин смотрит на него и отключает экран.
– Кто это? – спрашиваю я.
– Ной? – говорит он, утверждая и спрашивая одновременно.
– А. – Я знала, что добром это не кончится.
– Он говорит, что ему было приятно поболтать с тобой сегодня.
Он стискивает челюсти. Я подхожу к столу и хватаю телефон, практически вырываю его у Хардина из рук. Уверена, он собирался раздавить его своей лапищей.
– Да, он мне сегодня звонил, – говорю я, стараясь быть спокойной.
Я собиралась ему сказать. Просто не нашла подходящего момента.
– И… – Он приподнимает бровь.
– Он только сказал, что видел мою мать, и спросил, как дела.
– Зачем?
– Не знаю… думаю, просто проведать меня.
Я пожимаю плечами и сажусь на стул рядом с ним.
– Его это уже не должно беспокоить, – рычит он.
– Это не очень-то важно, Хардин. Я всю жизнь его знаю.
Его взгляд становится холоднее.
– Мне плевать.
– Не глупи. Мы только что стали вместе жить, а ты волнуешься, что Ной мне позвонил? – усмехаюсь я.
– У тебя нет никаких причин разговаривать с ним; он, наверно, думает, что ты хочешь вернуться к нему, раз отвечаешь на звонки. – Он проводит рукой по волосам.
– Нет. Он так не думает. Он знает, что я с тобой. – Я изо всех сил стараюсь держать себя в руках.
Хардин злобно указывает на телефон.
– Тогда звони ему прямо сейчас и скажи, чтобы он тебе не звонил.
– Что? Нет! Я этого не сделаю. Ной ничего такого не сделал, я и так ему причинила много боли. Я не буду звонить. Нет ничего плохого в том, что мы останемся друзьями.
– Нет, есть. – Он повышает голос. – Он думает, что он лучше меня, и будет стараться тебя отбить! Я не дурак, Тесса. Твоя мать хочет того же, но я им этого не позволю!
Я делаю шаг назад и смотрю на него, широко раскрыв глаза.
– Ты сам понимаешь, что несешь? С ума сошел? Я не хочу, чтобы он меня ненавидел только потому, что ты этого хочешь! – Я выбегаю из кухни.
– Не уходи! – Он несется за мной в гостиную.
Поселиться вместе с Хардином и поругаться в конце такого замечательного дня! Но я имею на то все основания.
– Тогда прекрати поступать со мной, как со своей собственностью. Я стараюсь идти на компромисс и делаю усилие, чтобы прислушиваться к тебе больше, чем сейчас, но не когда дело касается Ноя. Я немедленно прекращу с ним общаться, если он попытается сделать или сказать что-то неуместное, но он этого не делает. Кроме того, тебе нужно просто мне верить.
Хардин таращится на меня, и, к моему удивлению, его ярость проходит. Наконец, он спокойно говорит:
– Он мне не нравится.
– Ладно, я поняла. Но ты не должен терять голову. Он не пытается тайком увести меня. Он не такой. С момента нашего расставания он связался со мной в первый раз.
– И в последний!
Хардин встает. Я закатываю глаза и иду в ванную.
– Что ты делаешь? – спрашивает он.
– Собираюсь принять душ, а когда выйду, надеюсь, что ты будешь тих, как младенец.
Я горжусь тем, как себя ставлю, но мне все-таки тяжело так говорить. Я знаю, что он просто боится меня потерять; он ужасно ревнует к тому, что мы с Ноем «приглядываем» друг за другом. Формально Ной лучше мне подходит, но Хардин знает, что я не люблю Ноя, а люблю его. Он плетется за мной в ванную, но когда я начинаю раздеваться, поворачивается и уходит, хлопнув дверью. Я быстренько споласкиваюсь и выхожу. Хардин лежит поперек кровати в одних трусах. Я молча открываю шкаф и достаю пижаму.
– Ты не собираешься надеть футболку? – говорит он низким голосом.