После похорон

Агата Кристи

— Да, это опять я. Забудьте о моем прежнем поручении. Все это было для отвода глаз. Кто-то нас подслушивал. А теперь, старина, настоящее задание. Вы, как я уже говорил, воспользуетесь поездом, но отправитесь не в Бэри Сент-Эдмундс, а в дом мистера Тимоти Эбернети.

— Но Тимоти и Мод в Эндерби.

— Вот именно. В доме нет никого, кроме некой Джонс, которую, посулив ей щедрую плату, уговорили временно пожить там. Я хочу, чтобы вы кое-что забрали из этого дома.

— Дорогой мой Пуаро! Я, право же, не могу унизиться до грабежа.

— При

чем здесь грабеж? Вы скажете добрейшей миссис Джонс, которая вас знает, что мистер и миссис Эбернети просили вас взять эту вещь и доставить ее в Лондон. Она ничего не заподозрит.

— Вероятно, нет. Но мне это не нравится. Почему бы вам не сделать это самому?

— Потому, друг мой, что я иностранец, а следовательно, в глазах таких людей, как миссис Джонс, личность весьма подозрительная. Ваше же появление ее не удивит.

— Да, да, понимаю… Но что подумают Тимоти и Мод, когда услышат об этом? Я знаком с ними сорок с лишним лет!

— Столько же вы знали Ричарда Эбернети. И вы знали Кору Ланскене, когда она была еще девочкой!

Голосом мученика мистер Энтуисл спросил:

— И что же я должен там забрать?

Пуаро сказал ему.

— Но, право же, Пуаро, я не понимаю…

— Это не имеет значения. Важно, что понимаю я.

— А что мне потом делать с этой проклятой штукой?

— Вы доставите ее в Лондон по следующему адресу, запишите.

Записав адрес, мистер Энтуисл вздохнул:

— Ах, если бы мы могли догадаться, что Элен хотела сказать мне.

— Нет никакой нужды в догадках. Я знаю.

— Вы знаете? Но, дорогой Пуаро…

— С объяснениями придется подождать. Но позвольте мне заверить вас: я совершенно точно знаю, что увидела Элен Эбернети, когда взглянула на себя в зеркало.

За завтраком все чувствовали себя скованно и неловко. Ни Розамунд, ни Тимоти не было, а все остальные явно ощущали себя не в своей тарелке. Разговор, естественно, вертелся вокруг происшествия с Элен.

Мод говорила своим обычным решительным тоном:

— По всей вероятности, ей стало плохо ночью и она спустилась, чтобы позвонить врачу. Потом у нее закружилась голова, и она упала. Это единственное разумное объяснение.

Открылась дверь, и в комнату вошла нахмуренная Розамунд.

— Никак не могу найти эти восковые цветы, — пожаловалась она. — Ну те, что были на малахитовом столике в день похорон дяди Ричарда. — Она устремила обвиняющий взгляд на Сьюзен:

— Ты их случайно не брала?

— Конечно, нет! Побойся бога, Розамунд, как можно думать о каких-то малахитовых столах, когда бедную тетю Элен отвезли в больницу с сотрясением мозга?

— А почему бы мне об этом не думать? Для тети Элен мы все равно ничего не можем сделать, а нам с Майклом обязательно нужно вернуться завтра в Лондон. Но сначала я хочу еще раз взглянуть на эти цветы. Интересно, куда они девались, может, Лэнскомб знает?

Тут как раз вошел Лэнскомб и в ответ на расспросы Розамунд сказал:

— Кажется, миссис Лео как-то повредила

их, мэм. Она собиралась заказать для них новое стекло, а сейчас они, наверное, в шкафу под лестницей, куда мы прячем все, что нуждается в починке.

— Я пойду и взгляну сама. Майкл, прелесть моя, проводи меня. После того, что случилось с тетей Элен, я не хочу забираться одна в темные углы.

Все смотрели на нее, пораженные. Наконец Мод спросила своим низким голосом:

— Что ты хочешь этим сказать, Розамунд?

— Ну, кто-то ведь треснул ее сзади по голове, правда?

Выслушав одновременные протестующие возгласы Грегори и Джорджа, она невозмутимо продолжала:

— Конечно, так оно и было. Все одно к одному: детектив в доме, дядю Ричарда отравили, тетку Кору зарубили топором, мисс Джилкрист прислали отравленный пирог, а теперь вот тетю Элен оглушили сзади. Помяните мое слово, так вот нас всех прикончат одного за другим, а тот, кто останется в живых, тот и есть неуловимый убийца. Но меня-то не убьют.

— А зачем кому-то убивать тебя, прелестная Розамунд? — добродушно поинтересовался Джордж.

— Затем, что я слишком много знаю, конечно.

— Что ты знаешь? — раздались почти в унисон голоса Грегори Бэнкса и Мод Эбернети.

Розамунд одарила их своей ангельской и неопределенной улыбкой.

— Вам до смерти хочется узнать, правда? Пошли, Майкл.

Глава двадцать вторая

В одиннадцать часов утра Эркюль попросил всех собраться в библиотеке. Явились все, и Пуаро обратился к присутствующим с небольшой речью:

— Вчера вечером миссис Шейн сообщила вам, что я частный детектив. Это так. Кроме того, я старый друг мистера Энтуисла.

— Вот, значит, где собака зарыта!

— Можете называть это и так, мистер Кроссфилд. Продолжаю: мистер Энтуисл был весьма расстроен кончиной мистера Эбернети, с которым дружил много лет. Особенно его встревожили слова, сказанные здесь, в этой комнате, после похорон сестрой покойного миссис Ланскене. Еще большую тревогу вызвали у него обстоятельства смерти самой миссис Ланскене. Он хотел одного: удостовериться, что тут лишь простое совпадение по времени, иными словами, удостовериться в том, что Ричард Эбернети умер естественной смертью. С этой целью он поручил мне произвести необходимое расследование.

Пауза.

— Я выполнил его просьбу.

Снова пауза. Эркюль Пуаро откинул голову назад:

— В результате этого расследования я пришел к выводу, который, несомненно, обрадует всех вас, а именно: нет абсолютно никаких оснований думать, что мистер Эбернети погиб насильственной смертью. Ничто не свидетельствует о том, что он был убит!

Триумфально воздев руки вверх, Пуаро лучезарно улыбался.

— Это хорошее известие, не правда ли?

Его аудитория явно так не считала. В устремленных на Пуаро глазах всех, за исключением одного человека, по-прежнему тлели сомнения и недоверие.