После ссоры
Шрифт:
– Да. Куда положить туфли?
– Я заберу, – появившись из ниоткуда, говорит та невысокая женщина.
Мы с Тессой по очереди подаем ей свою обувь.
– Готов? – спрашивает она, и я наконец встаю.
И тут же хватаюсь за ограждение. Блин, и как мне на этом кататься?
Тесса едва сдерживает улыбку.
– На льду будет проще.
Очень на это надеюсь, черт возьми.
Легче не становится, и я падаю три раза за первые пять минут. Каждый раз Тесса смеется, и надо признать, не надень я перчатки, руки уже бы заледенели.
Она со смехом протягивает мне руку и помогает встать.
– Помнишь, как полчаса назад ты говорил, что не собираешься падать?
– А ты прямо профессиональная фигуристка, да? – говорю я, поднимаясь на ноги.
Сейчас я ненавижу этот каток больше всего на свете, зато она развлекается от души.
– Нет, я давно уже не вставала на коньки, но раньше часто каталась с моей подругой Джози.
– Джози? Ты никогда не рассказывала, какие у тебя были друзья до универа.
– Их было немного. Я почти все время проводила с Ноем, мы с ним вместе выросли. А Джози переехала, когда я училась в выпускном классе.
– Понятно.
Не понимаю, почему она мало с кем дружила. Пусть она и зациклена на каких-то вещах, немного консервативна и с ума сходит по книгам… но она со всеми очень милая, иногда даже чересчур. Конечно, со всеми, кроме меня: мне-то она постоянно выносит мозг, но мне и это в ней нравится. В большинстве случаев.
Прошло полчаса, а из-за моих изящных маневров мы даже еще не проехали полный круг.
– Я хочу есть, – наконец говорит она и смотрит в сторону прилавка с едой, украшенного разноцветными огоньками.
Я улыбаюсь.
– Но ты же еще должна упасть прямо на меня и посмотреть мне в глаза, как это бывает в кино.
– Но мы вовсе не в кино, – напоминает она и направляется к выходу.
Я хотел бы, чтобы она держала меня за руку, пока мы катались, – ну, если бы я сумел удержаться на ногах. Счастливые парочки, кружащие по льду, взявшись за руки, будто надо мной издеваются.
Добравшись до выхода, я немедленно снимаю эти мерзкие коньки и нахожу ту маленькую женщину, чтобы забрать свою чертову обувь.
– Тебя ждет блестящая карьера в спорте, – шутит надо мной Тесса уже в тысячный раз, когда я тоже подхожу к прилавку, – она уже ест пирожное и стряхивает белые крошки сахарной пудры со своей сиреневой толстовки.
– Ха-ха. – Я закатываю глаза. Лодыжки все еще болят после этого идиотского катания. – Мы могли бы поесть в другом месте: жирное пирожное на ужин – это не лучшая идея, – говорю я, опуская взгляд.
– Ничего. Я давно уже таких не ела. – Она быстро прикончила свое пирожное и половину моего.
Я снова замечаю, что она пристально на меня смотрит и с задумчивым выражением разглядывает мое лицо.
– Почему ты на меня так смотришь? – наконец спрашиваю я, и она отводит глаза.
– Извини… просто так необычно видеть тебя без пирсинга, – признается она, снова опуская взгляд.
– Не так уж я и изменился. – Неосознанно пытаюсь нащупать кольцо в губе.
– Знаю… но как-то странно. Я так привыкла к этому.
Может, снова вставить их? Но я же сказал, что снял пирсинг не только ради нее, – и это правда. Я действительно чувствую, что будто прятался за ними, отпугивая людей этими маленькими колечками из металла. Увидев пирсинг, люди часто боятся заговорить с тобой или просто подойти, и сейчас я понимаю, что этот этап моей жизни уже закончен. Я не хочу никого отпугивать, и особенно Тессу. Я хочу, чтобы она была ближе.
Я проколол бровь и губу еще подростком – подделал разрешение от мамы и напился, прежде чем пойти к мастеру по пирсингу. Тот придурок почувствовал запах спиртного, но все равно сделал свою работу. Я вовсе не жалею, просто я это перерос.
Но с татуировками все по-другому. Они мне нравятся и всегда будут нравиться. Я не перестану украшать ими свое тело; так я смогу выразить мысли, которые невозможно передать словами. Ну, дело, в общем, не в этом, потому что я все равно набиваю какую-то бессмысленную, никак не связанную хрень, но выглядят тату классно, а на остальное мне пофиг.
– Я не хочу, чтобы ты менялся, – говорит она, и я поднимаю на нее глаза. – Не внешне. Я только хочу увидеть, что ты можешь обращаться со мной лучше и не пытаться меня контролировать. И твой характер я бы тоже не стала менять. Мне хочется, чтобы ты боролся за меня, а не просто превращался в того, с кем я, по-твоему, хотела бы быть.
Ее слова задевают меня, едва не разрывая сердце.
– Я и не превращаюсь.
Я пытаюсь измениться для нее, но не в этом смысле. Это все ради нее и ради меня самого.
– Пирсинг – это только первый шаг. Я стараюсь стать лучше, а он напоминает мне о неприятных моментах моей жизни. О которых я хочу забыть, – объясняю я.
– Вот как, – почти шепотом отвечает она.
– Значит, тебе нравилось? – улыбаюсь я.
– Да, очень, – признается она.
– Вставить обратно? – спрашиваю я, но она качает головой.
Сейчас я не чувствую себя таким взволнованным, как пару часов назад. Это ведь Тесса, моя Тесса, и мне не стоит нервничать рядом с ней.
– Только если ты сам захочешь.
– Я могу надевать их, когда мы… – Я заставляю себя замолчать.
– Когда мы что? – Она с любопытством наклоняет голову.
– Мне лучше этого не говорить.
– Скажи! Что ты имел в виду?
– Ладно, как хочешь. Я хотел сказать, что всегда могу надеть их во время секса, раз они тебя так заводят.
Глядя на ее ошеломленное выражение лица, я смеюсь. Она оглядывается вокруг, чтобы убедиться, что меня никто не слышал.
– Хардин! – сердито восклицает она, при этом улыбаясь и краснея.