После ссоры
Шрифт:
– Он в порядке? – интересуюсь я.
– У него порез на щеке и еще на ухе – так мне сказали.
– Сказали? Ты еще его не видел? – продолжает сыпать вопросами Лэндон.
– Не видел. Он в бешенстве, поэтому я решил, что лучше сразу взять Тессу. – Он кивает в мою сторону.
– Да, хорошая идея, – соглашается Лэндон.
Я молчу.
Порез на голове и на лице? Надеюсь, это не слишком больно. Господи, это какое-то безумие. Надо было просто согласиться провести весь день вместе с ним. Тогда он даже не оказался бы сегодня в университете.
Кен срезает дорогу через несколько переулков, и через пять минут мы останавливаемся у небольшого кирпичного здания, где расположено управление безопасности кампуса. Он тормозит прямо под знаком «Парковка запрещена», но, думаю, одна из привилегий ректора – это как раз возможность парковаться где угодно.
Втроем мы спешим внутрь, и я оглядываюсь вокруг, пытаясь увидеть Хардина.
Зато я сразу слышу его голос…
– Мне похрен, ты просто какой-то придурок с поддельным значком! Охранник из супермаркета – вот кто ты, долбаный кретин!
Я иду на голос и поворачиваю к коридору, пытаясь найти его. Позади слышу шаги Кена и Лэндона, но мне сейчас нужно лишь добраться до Хардина.
Я вижу группу людей и подхожу к ним… и замечаю Хардина – он ходит взад-вперед по небольшой камере. Твою мать! На нем наручники.
– Пошли к черту! Все вы! – кричит он.
– Хардин! – раздается голос его отца сзади меня.
Мой полный злобы парень резко поворачивает голову в мою сторону и тут же широко открывает глаза от удивления. Его лицо рассечено прямо под скулой, еще один порез идет от уха к затылку; волосы у него в крови.
– Я пытаюсь все уладить, но ты делаешь только хуже! – рычит Кен на сына.
– Они заперли меня, как какое-то гребаное животное. Что это за хрень? Звони, кому там тебе надо позвонить, и пусть их заставят открыть эту чертову клетку! – кричит Хардин, дергая заведенными за спину руками.
– Перестань, – сердито говорю ему я.
Его поведение сразу же меняется. Он немного успокаивается, хотя злость никуда не исчезает.
– Тесса, тебе вообще не следует быть здесь. Какой долбаный гений решил привести ее сюда? – грозно обращается Хардин к отцу и Лэндону.
– Хардин, перестань сейчас же. Он пытается помочь. Тебе нужно угомониться.
Все это кажется нереальным: я что-то говорю Хардину через решетку, а он действительно в наручниках и заперт в камере. Этого не может быть. Но опять же, именно такое случается в реальном мире. Если человек на кого-то нападает, его арестовывают, и неважно, где это случилось – в кампусе или в каком-то другом месте.
Он смотрит мне в глаза, и я представляю, как в них он видит мою боль за него. Мне хочется думать, что именно это заставляет его уступить, – он медленно кивает и говорит:
– Ладно.
– Спасибо, Тесса, – благодарит меня Кен, а затем обращается к сыну: – Дай мне несколько минут, чтобы я подумал, что могу сделать, а пока просто перестань кричать. У тебя и так теперь куча проблем, и от этого тебе будет только хуже.
Лэндон смотрит на меня, затем на Хардина и уходит вслед за Кеном по узкому коридору. Я уже готова возненавидеть это место: здесь все слишком черно-белое, слишком тесное, и к тому же пахнет хлоркой.
Сидящие за столом охранники службы безопасности глубоко увлечены беседой или по крайней мере делают вид, раз ректор университета явился, чтобы уладить проблему со своим сыном.
– Что случилось? – спрашиваю я Хардина.
– Меня арестовала охрана университета, – ворчит он.
– Ты в порядке? – Мне безумно хочется дотянуться и вытереть кровь с его лица.
– Я? Да, нормально. Не так больно, как кажется, – отвечает он.
И, глядя на его раны, понимаю, что он прав. Даже отсюда я вижу, что порезы неглубокие. На руках у него красные потеки, и на фоне линий татуировок они превращаются в пугающее зрелище.
– Ты злишься на меня? – Его голос звучит тихо, в тысячу раз спокойнее, чем несколько минут назад, когда он орал на охранников.
– Я не знаю, – честно говорю я.
Конечно, я злюсь, потому что я в курсе, с кем он дрался… ну, догадаться нетрудно. Но при этом я волнуюсь за него и хочу знать, из-за чего он попал в эту передрягу.
– Я не мог сдержаться, – объясняется он, как будто этим можно оправдать его действия.
– Помнишь, я как-то говорила, что не собираюсь навещать тебя в тюрьме? – Я хмурюсь, оглядывая камеру, в которой он заперт.
– Это не считается, это же не настоящая тюрьма.
– Мне она кажется вполне настоящей. – В подтверждение сказанного я постукиваю по металлической решетке.
– Это не тюрьма, это просто долбаная камера – в нее сажают на время, пока не решат, стоит ли вовлекать настоящую полицию, – говорит он достаточно громко, чтобы двое охранников прервали беседу.
– Перестань. Это не шутки, Хардин. Тебя могут ждать серьезные неприятности.
Услышав это, он закатывает глаза.
В этом вся его проблема: он до сих пор так и не осознал, что у всех его действий есть последствия.
Глава 120
– Кто первый начал? – спрашиваю я, стараясь не делать поспешных выводов, как это обычно со мной бывает.
Хардин пытается поймать мой взгляд, но я отвожу глаза.
– Я пошел искать его после того, как проводил тебя на занятия, – говорит он.
– Ты обещал мне, что не будешь к нему лезть.
– Знаю.
– Так почему ты сделал в точности наоборот?
– Он сам нарывался, начал провоцировать меня, говорил, что трахался с тобой. – В его взгляде я вижу безумное отчаяние. – Ты ведь не врала мне? – спрашивает он, и я едва не срываюсь.