После выпускного
Шрифт:
— Когда это произошло? — я нахмурился, пытаясь как-то связать куски разрозненной информации, которые дошли до меня из разных источников.
— Около трех дней назад, — сразу ответил Любушкин, словно крестиками считал дни, проведенные мною в неведении. Три дня. Примерно тогда же прекратились межклановые разборки. Но не могут же эти два совершенно не связанных между собой факта быть все же между собой связаны? Резкое затишье по всем фронтам выглядело слишком подозрительно.
— Мы тут подумали, но все же твое мнение будет решающим, не связано ли то, что происходило в Школе
— Маловероятно. Если ты думаешь, что директор был глав-боссом, то это не так, только если непосредственно в этой локации, ограничивающейся Каслом. — Я вспомнил фразу, за которую уцепился во время наполненной пафосом, ну а как же иначе, предсмертной речи Игната. «Когда я получил предложение использовать Эльзу Бойнич…». От кого получил? Кто владеет информацией по экспериментам «Маготеха» и может знать определенные параметры конкретного человека? Тут должна быть замешана шишка покрупнее Игната, и эта мысль никак не давала мне покоя.
— Я так понимаю, что ты владеешь определенного рода информацией, но по определенного рода причинам в данный момент делиться ею не будешь? — усмехнулся Любушкин.
— Скажем так, я не думаю, что Игнат как-то замешан в этих патриотических кружках, только если в том, что по какой-то причине не ограничивал своих миньонов в организации этих самый кружков на подведомственной ему территории. Хотя, лично я думаю, что плевать он на них хотел, и просто внимания не обращал на эту возню в песочнице. Это все не слишком логично и не вяжется с комплексом бога и манией величия этого урода, — я потер подбородок, колючий от пробивающейся щетины.
— Тогда, если исключить причастность директора, то, может быть, они поняли, что от этих ничего не добиться, чего им хотелось на самом деле? — спросил Любушкин, делая презрительный акцент на «этих», чтобы было понятно, кого именно он имеет в виду.
— Может быть, хотя, вряд ли. Вот что, я так понимаю, что вы остаетесь пока в школе? — Любушкин сосредоточенно кивнул. — Думаю, что нельзя сбрасывать со счетов, и то, что они пока решили затаиться. Тут же полно всяких следователей было, выясняли подробности и вполне могли заметить нездоровое шевеление в кампусе. Сейчас же все в порядке и вполне можно возобновить свою не совсем законную и абсолютно небезопасную деятельность. Так что Кузю надо как-то протрезвить, чтобы к объявлению первой после длительного перерыва встрече, он предстал перед кураторами чисто выбритый, благоухающий одеколоном, и трезвый, в отличие от всех остальных.
— Что ты хочешь этим сказать? — Олег прищурился.
— Будем продвигать Кузю по карьерной лестнице экстремистов. Глядишь, еще и в большие чины выбьется, если хорошо себя вести будет, — я усмехнулся, глядя на попытки Кузи встать с кровати.
— А я, между прочем, все слышу… — Кузя поднял вверх палец и упал на подушку, мгновенно захрапев. Пустой бокал покатился по полу, что характерно, не разбившись.
— Слышишь-слышишь, а как же, — я кивнул, подобрал бокал и поставил его на стол. — Ну так что? — я снова обратился к Любушкину.
— Возможно, ты прав, — наконец, он принял какое-то решение. — Не переживай,
— Понятно, — я кивнул и бросил прощальный взгляд на Кузю. Я не могу с ним остаться, просто не могу. — Тогда я, пожалуй, пойду. Меня за территорией машина ждет.
— Бывай, — Любушкин поднял руку в знак прощания. — Да, — словно опомнившись, спросил он. — Как там Эльза?
— Она… — я не знал, как ответить. — Ей плохо, но она пытается справляться.
— Знаешь, Сава, — Любушкин нахмурился. — Меньше всего Эльза нуждается в твоей жалости. Не делай этого, перестань ее жалеть, — и он отключился.
Я же стоял и смотрел на то место, где совсем недавно была голограмма. Я жалею Эльзу? А ведь и правда, жалею. Боюсь, что любое неосторожное слово может причинить ей боль. Любушкин прав, пора по-настоящему помогать ей выбраться из той депрессии в которую она погрузилась после бака. Меньше всего ей нужна моя жалость. Закинув сумку на плечо, я пошел к двери. Заперев дверь снаружи, я запнул ключ под дверью в комнату, и пошел к выходу из здания, не оглядываясь.
Глава 3
Андре на следующий день пришла чуть раньше, чем было договорено, но я ожидал такого расклада и успел приодеться, чтобы не предстать снова перед адвокатессой в том же неподобающем виде, в котором девушка видела меня накануне. Какой-никакой, но статус все же обязывает выглядеть привычно, даже перед такими своеобразными подчиненными. Она постоянно хмурилась, и выглядела не слишком довольной жизнью. Того сумасшедшего огня в глазах уже не было, что наводило на размышления, а вдруг она уже успела потерять интерес к работе на меня.
— В чем дело? — спросил я ее, отрываясь от увлекательнейшего отчета по шахте, присланного мне Бойничем и составленным его главным инженером-геологом, или как называется тот специалист, который в недрах земли копается. Отчет был написан сухим канцелярским языком, и я понял из него, дай бог, треть, и то это были отдельные слова. Ну, как говорится, гугл в помощь, местная версия которой, так же могла помочь в некоторых аспектах сбора информации.
— Я ничего не могу выяснить про тот дом, — Андре задумалась, затем встряхнув волосами, посмотрела на меня. — Но это не значит, что я не докопаюсь до истины. В связи с чем, прошу командировать меня в Одессу, полагаю, на месте разобраться будет гораздо проще.
— Без вопросов, но только после того, как вы выполните другие мои поручения, — я даже хмыкнул. Ничего себе она заинтересовалась. А я переживал, что она увольняться пришла, тут же скорее полная сосредоточенность и неумение проигрывать.
— А, это, — Андре махнула рукой, словно речь шла о чем-то невероятно скучном. — Я как раз хочу предоставить отчет. Затем мы съездим на территорию ваших основных предприятий, я кое-что подправлю, учитывая осмотр на местности, и можно регистрировать положение в столичном отделении имперской юстиции.