Последнее дело Даймонда
Шрифт:
Даймонд отшвырнул телефон и оставил висеть под столом. Телефонистка, не говоря ни слова, поставила его на место и убрала огрызки карандаша. Он встал и пошел проверить, нет ли отклика на выступление по телевидению, пихнув по пути картотеку.
– Семь звонивших убеждены, что жертва – Кэндис Милнер, – сообщил заместитель Джон Уигфул. Помолчал, размышляя, нужно ли продолжать, и добавил: – «Милнеры» – сериал на Би-би-си. Кэндис исчезла из сюжета более двух лет назад.
– Боже, дай мне силы! – воскликнул Даймонд. – Что еще?
– Два брошенных мужа. В первом случае жена оставила записку, в которой сообщила,
– Полгода! Она должна значиться в списке пропавших.
– Да. Но на фото совсем не похожа. Мы решили, что она нам не подходит.
– Я сам взгляну. Завтра пошли кого-нибудь к этому придурку. А второй случай?
– Перспективнее. Фермер по фамилии Труп из местечка Чутон-Мендип три недели назад поцапался с женой, и она свалила с водителем молоковоза. С тех пор муж ее не видел.
– Он не заявил о пропаже?
– Дал время одуматься. Она не первый раз от него бежит. Взбрыкивала и раньше.
– Как он считает, жена похожа на протрет?
– Я с ним не разговаривал, сэр. Нам позвонила его свояченица. Она думает, что похожа.
Глаза Даймонда чуть округлились.
– Что-нибудь еще о них известно? Жалобы на жестокое обращение?
Уигфул кивнул:
– Один эпизод – 27 декабря 1988 года. Труп буквально вышвырнул жену из дома и не пустил обратно. Заявление подала сестра. Из Бата направили констебля, и он констатировал побои. Женщина отказалась свидетельствовать против мужа. Сказала, что это было Рождество.
– Ну и везунчики эти мужья. – Даймонд неодобрительно тяжело вздохнул и медленно выдохнул. – Что тут скажешь? Данный эпизод нам с тобой лучше взять на себя. Чутон-Мендип не более пяти миль от озера. Утром я съезжу проведать свояченицу. А ты выясни, как зовут того доблестного рыцаря молочных бидонов.
Уигфул улыбнулся. Он понимал, что любое проявление чувства юмора со стороны суперинтенданта нужно поощрять. Они с Даймондом не стали закадычными друзьями. Уигфула назначили его заместителем в момент хуже не придумаешь – когда разразился скандал из-за дела Миссендейла и газеты запестрели броскими заголовками. Предыдущие несколько месяцев Даймонд эффектно дебютировал в полиции Эйвона и Сомерсета и с помощью инспектора Билли Мюррея, с которым прекрасно поладил, избавил общество от двух убийц. Но через несколько часов после того, как разразился скандал, из главного полицейского управления графства пришел приказ о переводе Мюррея в Тонтон, где появилась вакансия. А его место занял Джон Уигфул из администрации Скотленд-Ярда. Справедливо или нет, Даймонд не сомневался, что его новый заместитель – «шпион», получивший задание сообщать обо всех его просчетах. В отличие от Билли Мюррея, он делал все по инструкции. С трудом сработался с коллегами и до сих пор не установил нормальных отношений с начальником.
– Что-нибудь еще? – спросил Даймонд.
– Много сообщений о том, кто что видел.
– Например?
– Наблюдения, главным образом, касаются тех, кто совершал там пробежки.
– Никаких сообщений о проявлении насилия?
– Нет.
– В конце недели я еще раз выступлю по телевизору. А пока посмотрим, не даст ли нам что-нибудь Чутон-Мендип. Свояченица тоже там живет?
Ее звали миссис Мюриэл
В воздухе витал тошнотворно-приторный запах целлюлозной краски, когда он неуклюже лавировал по узкому проходу между разбитых машин, собирая ржавчину на свой серый в клетку костюм. Даймонд взял с собой сержанта, чтобы тот снял показания.
Миссис Пиэтри стояла на пороге в цветастом платье, какое, видимо, надевала для встречи гостей. Она подготовилась к событию: припудрилась, подкрасила губы, подвела ресницы и брови и подушилась составом, по сравнению с которым автомобильная краска показалась лесной свежестью. Худощавая, темноволосая, немногословная женщина кипела от сознания того, что, по ее мнению, случилось.
– На сей раз я опасаюсь самого худшего, – заявила миссис Пиэтри с сильным сомерсетским акцентом, проводя гостей в тщательно убранную гостиную. – Карл ведет себя просто неприлично. Он сотворил с моей сестрой нечто нехорошее. Ужасно! Могу показать вам фотографии, которые муж сделал «Инстаматиком», когда бедная Элли приходила к нам в последний раз. Вся черная от синяков. Надеюсь, вы взгреете негодяя его же собственным методом. Он того заслуживает. Присаживайтесь.
– Вы видели рисунок женщины, которую мы нашли? – спросил Даймонд.
– Вчера вечером в «Пойнт-Уэст». Элли, никаких сомнений.
– У сержанта Буна есть копия рисунка. Посмотрите еще раз. Только имейте в виду: это всего лишь набросок художника.
Миссис Пиэтри вернула его, почти не взглянув:
– Богом клянусь!
– Какого цвета волосы вашей сестры?
– Рыжие. Потрясающие – огненно-рыжие. Самое лучшее, что в ней было. И совершенно натуральные. Женщины тратят целое состояние, чтобы их покрасили в такой цвет в парикмахерских, но не могут добиться и половины результата.
Упоминание о сестре в прошедшем времени свидетельствовало о том, что миссис Пиэтри считала, что та умерла.
– Вы сказали, огненно-рыжие волосы? – произнес Даймонд. – Это значит красные?
– Естественные – вот что я сказала. Красных волос нет ни у кого. Разве что у панков и поп-звезд.
– Мне необходимо знать.
Миссис Пиэтри показала на стоявшую на комоде резную шкатулку из розового дерева:
– Примерно такого цвета.
– Какие у нее глаза?
– Люди говорили, что карие. А мне всегда казались зелеными.
– Рост?
– Как у меня. Пять футов, семь дюймов.
– Возраст?
– Сейчас… Элли родилась через два года после меня. На день Святого Георгия. Значит, тридцать четыре.
– Ваш муж ее фотографировал?
– Не лицо. Ноги со стороны спины, где ее благоверный насажал ей синяков. Чтобы была улика, если бы она надумала разводиться. Вряд ли у меня найдется снимок ее лица. Разве что с тех времен, когда мы девчонками учились в школе. В нашей семье не любят фотографироваться.
– Но у вашего мужа есть фотоаппарат.