Последнее дело Шерлока Холмса (сборник)
Шрифт:
– Месгрейв, – сказал я, – мне необходимо видеть тот документ, изучение которого ваш дворецкий считал настолько важным, что даже шел ради него на риск потерять место.
– В сущности, этот наш обряд – чистейший вздор, – ответил он, – и единственное, что его оправдывает, – это его древность. Я захватил с собой копию вопросов и ответов на тот случай, если бы вам вздумалось взглянуть на них.
Он протянул мне тот самый листок, который вы видите у меня в руках, Уотсон. Этот обряд – нечто вроде экзамена, которому должен подвергнуться каждый мужчина из рода Месгрейвов, достигший совершеннолетия. Сейчас я прочитаю вам вопросы и ответы в том порядке, в каком они записаны здесь:
«Кому это принадлежит?»
«Тому, кто ушел».
«Кому это будет принадлежать?»
«Тому, кто придет».
«В каком месяце это было?»
«В шестом, начиная с первого».
«Где было солнце?»
«Над дубом».
«Где была тень?»
«Под вязом».
«Сколько надо сделать шагов?»
«На север – десять и десять, на восток – пять и пять, на юг – два и два, на запад – один, и один, и вниз».
«Что мы отдадим за это?»
«Все, что у нас есть».
«Ради чего отдадим мы это?»
«Во имя долга».
– В подлиннике нет даты, – заметил Месгрейв, – но, судя по его орфографии, он относится к середине семнадцатого века. Боюсь, впрочем, что он мало поможет нам в раскрытии нашей тайны.
– Зато он ставит перед нами вторую загадку, – ответил я, – еще более любопытную. И возможно, что, разгадав ее, мы тем самым разгадаем и первую. Надеюсь, что вы не обидитесь на меня, Месгрейв, если я скажу, что ваш дворецкий, по-видимому, очень умный человек и обладает большей проницательностью и чутьем, чем десять поколений его господ.
– Признаться, я вас не понимаю, – ответил Месгрейв. – Мне кажется, что эта бумажка не имеет никакого практического значения.
– А мне она кажется чрезвычайно важной, и, как видно, Брантон был того же мнения. Думаю, что он видел ее и до той ночи, когда вы поймали его на месте преступления.
– Вполне возможно. Мы никогда не прятали ее.
– Скорее всего, в этот раз он просто хотел освежить в памяти ее содержание. Насколько я понял, он держал в руках какую-то карту или план, который сравнивал с манускриптом, и немедленно сунул в карман, как только увидел вас?
– Совершенно верно. Но зачем ему мог понадобиться наш старый семейный церемониал и что означает весь этот бред?
– Полагаю, что мы можем выяснить это без особого труда, – ответил я. – С вашего позволения, мы первым же поездом отправимся с вами в Сассекс и глубже разберемся в деле уже на месте.
Мы прибыли в Херлстон в тот же день. Вам, наверно, случалось, Уотсон, видеть изображение этого знаменитого древнего замка или читать его описания, поэтому я скажу лишь, что он имеет форму буквы L, причем длинное крыло его является более современным, а короткое – более древним, так сказать, зародышем, из которого и выросло все остальное. Над низкой массивной дверью в центре старинной части высечена дата 1607, но знатоки единодушно утверждают, что деревянные балки и каменная кладка значительно старше. В прошлом веке чудовищно толстые стены и крошечные окна этой части здания побудили наконец владельцев выстроить новое крыло, и старое теперь служит лишь кладовой и погребом, а то и вовсе пустует. Вокруг здания идет великолепный парк с прекрасными старыми деревьями, озеро же или пруд, о котором упоминал мой клиент, находится в конце аллеи, в двухстах ярдах от дома.
К этому времени у меня уже сложилось твердое убеждение, Уотсон, что тут не было трех отдельных загадок, а была только одна, и что если бы мне удалось вникнуть в смысл обряда Месгрейвов, это дало бы мне ключ к тайне исчезновения и дворецкого Брантона, и горничной Хауэлз. На это я и направил все силы своего ума. Почему Брантон так стремился проникнуть в суть этой старинной формулы? Очевидно, потому, что он увидел в ней нечто, ускользнувшее от внимания всех поколений родовитых владельцев замка, – нечто такое, из чего он надеялся извлечь какую-то личную выгоду. Что же это было и как это могло отразиться на дальнейшей судьбе дворецкого?
Когда я прочитал бумагу, мне стало совершенно ясно, что все цифры относятся к какому-то определенному месту, где спрятано то, о чем говорится в первой части документа, и что, если бы мы нашли это место, мы оказались бы на верном пути к раскрытию тайны – той самой тайны, которую предки Месгрейвов сочли нужным облечь в столь своеобразную форму. Для начала поисков нам даны были два ориентира: дуб и вяз. Что касается дуба, то тут не могло быть никаких сомнений. Прямо перед домом, слева от дороги, стоял дуб, дуб-патриарх, одно из великолепнейших деревьев, какие мне когда-либо приходилось видеть.
– Он уже существовал, когда был записан ваш обряд? – спросил я Месгрейва.
– По всей вероятности, этот дуб стоял здесь еще во времена завоевания Англии норманнами, – ответил он. – Он имеет двадцать три фута в обхвате.
Таким образом один из нужных мне пунктов был выяснен.
– Есть у вас здесь старые вязы? – спросил я.
– Был один очень старый, недалеко отсюда, но десять лет назад в него ударила молния и пришлось срубить его под корень.
– Но вы знаете то место, где он рос?
– Ну конечно, знаю.
– А других вязов поблизости нет?
– Старых нет, а молодых очень много.
– Мне бы хотелось взглянуть, где он рос.
Мы приехали в двуколке, и мой клиент сразу, не заходя в дом, повез меня к тому месту на лужайке, где когда-то рос вяз. Это было почти на полпути между дубом и домом. Пока что мои поиски шли успешно.
– По всей вероятности, сейчас уже невозможно определить высоту этого вяза? – спросил я.
– Могу вам ответить сию же минуту: в нем было шестьдесят четыре фута.
– Как вам удалось узнать это? – воскликнул я с удивлением.
– Когда мой старый домашний учитель задавал мне задачи по тригонометрии, они всегда были построены на измерениях высоты. Поэтому я еще мальчиком измерил каждое дерево и каждое строение в нашем поместье.
Вот это была неожиданная удача! Нужные мне сведения пришли ко мне быстрее, чем я мог рассчитывать.
– А скажите, пожалуйста, ваш дворецкий никогда не задавал вам такого же вопроса? – спросил я.
Реджинальд Месгрейв взглянул на меня с большим удивлением.