Последнее искушение дьявола, или Маргарита и Мастер
Шрифт:
Он уже писал четырнадцатую страницу, а конца повествования о скитаниях по всяким там Самариям и Галилеям, все не было видно. Переводчик тоже уже пообвык, втянулся, часто что-то уточнял у допрашиваемого на своем тарабарском языке и старался изложить его странствия и деяния, как можно более красочно.
Но, когда дело дошло до… римского?… прокурора?… Пилата, о казни и распятии на кресте, Бармин решительно отложил авторучку и с сомнением глянул на уже записанное.
— На сегодня, хватит, — решил он, — косит или нет он под сумасшедшего, экспертиза покажет. Во всяком случае, неплохое
Он не был полным профаном в религиозных вопросах. По одному из дел, находившемся в его производстве, была изъята целая куча церковных книг, в том числе несколько библий. Одна из них с готическим текстом, но остальные отпечатаны по-русски, правда, старым дореволюционным языком с «ятями» и буквой i, но читать было можно.
Бармин, с интересом прочел жизнеописание Иисуса Христа, по сказаниям евангелистов, и, как следователь, сразу обратил внимание на многочисленные противоречия и расхождения изложений одних и тех же событий. Конечно, он совершенно не запомнил различных названий и имен, но суть ухватил. Интересно, что скажет по этой части мнимый «мессия».
— Давайте-ка, поговорим без протокола, — предложил он.
Допрашиваемый, естественно, протеста не выразил. Видно было, что воспоминания несколько взволновали его, грудь его вздымалась, глаза лихорадочно блестели.
— Допустим, что Вы тот, за кого себя выдаете, — согласился следователь, — допустим… — и с ехидцей в голосе продолжил, — скажи тогда, отчего книга, посвященная тебе, называемая у нас Библией, полна разночтений, противоречий и неясностей? Разве твои ученики не были все время рядом с тобой? Почему же они пишут по-разному?
— Это и есть часть поиска Истины, — спокойно ответил задержанный, ничуть не удивившись, — это путь познания, человек познает бога в многообразии его.
— Но ты же говорил ученикам одно и то же, а они истолковывают твои слова по-разному.
— Слова не говорят о главном — важно неизреченное. Я учил их, но не читал им проповедей прямых и определенных, как стрела в полете. Поэтому каждый из них понимал мое учение по-своему и по-всякому его изложил, сообразно своему уму, знаниям и опыту. Я этого и добивался. Каждый человек должен сам пройти путь познания к Истине, и этот путь должен быть своим, не протоптанным чьими-то умелыми и уверенными шагами. Все ищут свое, а не то, что угодно Иисусу Христу. Человек волен выбрать добро, однако не под давлением Добра, как такового, но от противления Злу…
Бармин слушал внимательно, захваченный безупречной логикой изложения, меткими простыми сравнениями, завороженный фанатичной уверенностью собеседника в своих, четко выражаемых мыслях.
— Человек силен духом, а дух — это вера, спокойно продолжал тот, — но человек может существовать только в единстве духа, души и тела. Без тела он является привидением, без души — животным, а без духа — фантомом. Без тела, души и духа одновременно есть только бесплотный неосязаемый прах…
— Если это и сумасшедший, — предположил Бармин, — то сумасшедший, в прошлом с феноменальной теоретической подготовкой в вопросах религии, логики и философии.
Некоторые рассуждения он просто не воспринимал, не понимая их скрытой сути, но чувствовал, что они верны.
— Кто же он на самом деле? — следователь снова вгляделся в лицо задержанного, — определенно я где-то его видел.
Кончик нити, тянущейся к воспоминаниям, был рядом, он его ощущал, но схватить не мог.
— Хорошо, — сказал он, наконец, — на сегодня хватит, у нас впереди еще много времени. Ответьте мне еще на один простейший вопрос, только понятным языком, без всяких там экивоков. Чем Вы отличаетесь от обычного человека?
— Человек знает только то, что ждет его в конце пути, — ответ последовал незамедлительно, — тайны же многочисленных остановок, бесчисленных дорог, троп и тропинок, уходящих в стороны причудливыми извивами, ему неведомы. Я же знаю все.
— Где я буду ровно через неделю? — не удержался следователь, точно зная, что через семь дней он отбывает в командировку в Брянск.
— Ровно через неделю Вы окажетесь в своем госпитале с…
— Достаточно, — Бармин расхохотался вполне искренне. Здоровьем он обладал отменнейшим, чувствовал себя великолепно, а в госпитале бывал лишь на ежегодных профосмотрах.
Задержанный понурился, а следователь нажал на кнопку, вызывая конвоира.
— А, Вам, спасибо, — приветливо кивнул он переводчику, — Вы прекрасно справились с нелегким делом, завтра я Вас вновь приглашу.
Переводчик зарделся, как девушка, — этот язык очень редкий, — только и сказал он застенчиво.
— До свидания.
— Всего Вам доброго.
Бармин сложил листки с допросом в неподшитую еще папку, положил ее в сейф, а оттуда достал дело о вредительстве на авиационном заводе. Один из подследственных, проходящих по этому делу, утверждал, что во вредительской организации состоит и директор Брянского машиностроительного завода, откуда шли поставки на авиационный завод. Следовало тщательно подготовиться к его допросу и припереть скрытого врага к стенке неопровержимыми фактами.
Он бездумно листал страницы, глядя в них невидящими глазами. Какая-то неотвязная мысль — жгучая, острая, беспокойная вертелась в голове, росла, округлялась, детализировалась и никак не могла выплеснуться во всей полноте.
Следователь обхватил голову руками и помотал ей.
— Где я видел это лицо? Эта рыжеватая бородка. Длинные волосы цвета спелого ореха. Впалые щеки и лихорадочный блеск фанатичных глаз, — память ворошила облик знакомых, лица подследственных, приметы разыскиваемых преступников…
Есть. Отточенная профессиональная память редко его подводила. Арест настоятеля Храма Христа Спасителя. Он стремительно закрыл кабинет и сбежал в полуподвальное помещение, где хранились вещи, конфискованные при обысках, выемках и изъятиях.
В подвале пахло затхлостью, пылью и еще чем-то неуловимым, характерным для всякого рода складов. Пожилой старший сержант в мешковатой форме вымученно таращил на него осовелые полусонные глаза из окошка своей дежурной каморки.
— Мне нужно сличить приметы одной конфискованной вещи, — быстро сказал Бармин, боясь передумать, — где у вас хранятся ценности, изъятые из Храма Христа Спасителя, который был взорван?