Последнее испытание
Шрифт:
— Да уж. Я вот побывал во Вьетнаме, — вставил Римо. — В морском десанте служил.
— О, если бы я тогда оказался рядом, то вышиб бы всю эту дурь у тебя из головы!
Римо промолчал. Санни Джой продолжил свое повествование.
— Я был приписан к Восьмой армии генерала Уокера. В октябре 1950-го мы укрепились на одном из берегов реки Чонгчон и получили приказ удерживать этот плацдарм севернее Синанджу до подхода основных сил.
С востока — горы, с запада — тоже. Никогда не видал такой гористой местности, если, конечно, не считать Аризоны. Никогда не знал такой суровой зимы. Мы разбили корейцев, но тут пошли слухи, что вот-вот на занятую нами
Мной же владела навязчивая идея — во что бы то ни стало пробраться в Синанджу, но такой возможности никак не представлялось. Мы сидели в окопах и били противника, и он в ответ бил нас, нанося бомбовые удары всеми этими своими «мигами» и «яками». Да и американские истребители не отставали. Приближалась зима, и разные важные шишки только и знали, что твердить нам в утешение: «Домой к Рождеству». Правда, при этом не уточняли, к какому именно Рождеству. Знакомое дело, верно, Римо?
— Да уж...
— Ладно. Как бы там ни было, но в начале ноября наше 19-е подразделение все еще удерживало на реке плацдарм, как вдруг китайцы обрушили на нас всю свою огневую мощь, буквально поливая свинцом из минометов и автоматов. Кругом стоял гул и вой, от которого кровь стыла в жилах. Мы отстреливались, китайцы продолжали наступать. Дело шло к рукопашной. Ярдах в тридцати от укреплений уже выросла целая гора мертвых тел. Мы были окружены, и китайские десантники закалывали штыками и кинжалами наших больных и раненых прямо в спальных мешках. Кошмарная была ночь. Я не сомневался, что погибну.
Санни Джой поник головой.
— Под этим сокрушительным обстрелом кое-кто из наших стал отступать, и вскоре плацдарм перешел к противнику. По, как вы, наверное, знаете, ситуация на войне меняется с неимоверной быстротой.
В ночь на 6 ноября китайцы вдруг сняли окружение и без всяких видимых на то причин отступили. До сих пор никто не в состоянии объяснить почему. Просто китайские части вдруг снялись с места и устремились в горы. И больше не появлялись. Вряд ли в книгах и учебниках по истории вы найдете упоминание о битве при Синанджу, но, клянусь, на мой взгляд, то было тяжелейшее и кровопролитнейшее из сражений.
Римо покосился на мастера Синанджу.
— К деревне Синанджу вы не приближались, брат моих предков, — заметил Чиун. — Но там обо всем знали. И в ту же ночь, которую вы только что описали, китайцы бежали потому, что поняли: не уйдут — все до единого погибнут.
— А ну, расскажите-ка поподробнее, что именно там произошло, — попросил Санни Джой.
Чиун гордо выпрямился.
— В ту ночь я покинул свою деревню Синанджу, что стоит на берегу Западно-Корейского залива, и, обрушившись на китайцев с гор, заставил их отступить в Ялу.
— Ты и твоя армия?
— Я и без всякой армии. Один.
— Шутит он, что ли? — обратился Санни Джой к Римо.
— Нет, — ответил тот.
— От шума сражения наши женщины и дети не спали всю ночь, — объяснил Чиун. — Кроме того, мне не понравилось, что китайцы вторглись на мою землю. И без них чужестранцев хватало.
— А как же американцы?
— Ну они хотя бы не грабили и не насиловали. А потому я их терпел.
Санни Джой криво усмехнулся.
— Так, выходит, ты спас той ночью мою задницу? Если, конечно, верить твоим словам.
— Уж можешь поверить, — фыркнул мастер Синанджу.
— Ладно. Как бы там ни было, но во время отступления я добрался
Римо отвернулся.
А Санни Джой продолжал:
— Ну вот, война наконец закончилась, и я отправился домой. Добрался до Голливуда и никак не мог решить, что же теперь делать. Пока я был на войне, отец мой умер. А я не смог исполнить его наказ и не нашел землю Сан Он Джо. Снова начал работать в кино. К этому времени телевидение уже достаточно распространилось, снимались бесчисленные вестерны, и я дублировал самых знаменитых актеров. Вскоре стал координатором и постановщиком трюковых съемок, а затем и сам начал сниматься в разных ролях. Кого я только не переиграл! И ковбоев, и индейцев, и шерифов! Первые свои слова произнес в звуковом фильме «Стрелок». Конечно, это были не Бог весть какие роли, и слава еще не пришла. К тому же я черт знает сколько раз падал и неоднократно ломал себе руки и ноги.
Примерно в то же время я наконец женился. Денег зарабатывал достаточно, время от времени помогал своим в резервации. Ездил туда с карманами, полными наличных, кое-что откладывал на черный день. Затем вдруг моя жена объявила, что у нас будет ребенок. О, как же я был горд и счастлив! И так надеялся, что родится сын, наследник. Что на свет появится новый Санни Джой и станет моим продолжением.
Римо вырвал из кактуса длинную иглу и стал задумчиво вертеть ее в пальцах.
— Ну, она и родила мне сына. Черноглазого, черноволосого мальчика. Меня так и распирало от счастья. Впрочем, оно оказалось недолговечным. Роды прошли с осложнениями, и жена заболела. Промучалась неделю, и ее не стало...
Римо тяжело вздохнул. Голос Санни Джоя звучал теперь печально и глухо.
— Я как-то сразу сломался. Не мог спать, почти ничего не ел. Даже думать толком ни о чем не мог. И совершенно не знал, что же теперь делать. Строил такие планы, и вдруг разом все рухнуло. И я не знал, с чего начать новую жизнь. Растить ребенка без матери мне представлялось нереальным. Ведь у меня была просто сумасшедшая работа. Вся жизнь бесконечные разъезды и съемки. Да и в резервацию возвращаться не имело смысла, разве там работу найдешь... И вот однажды ночью я сел в самолет и полетел на восток. Нашел католический сиротский приют — моя жена была воспитана в католической вере, — положил корзинку с младенцем на ступеньку у входа и с болью в сердце пошел прочь.
— И этим младенцем был я... — еле выдавил Римо.
— Ну а потом продолжил работу в кино и взял себе сценическое имя Уильямс С. Ром. Просто немного изменил название великого города [36] . Мне почему-то казалось, что это новое имя звучит лучше. И потом не хотелось, чтоб старейшины из резервации знали, что это я. К тому же в глубине души я почему-то верил, что в один прекрасный день вернусь за своим мальчиком. Кстати, именно поэтому мальчик был назван именно так. В честь одного из основателей Рима Рема, а вместо фамилии использовал свое имя, Уильям, и еще добавил букву "С" — от Санни Джой.
36
По-английски название города Рима читается «Роум».