Последнее испытание
Шрифт:
— А как же меня звали по-настоящему? — спросил Римо.
— Дело в том, что жена умерла прежде, чем мы успели как-то наречь новорожденного. Вообще-то она мечтала назвать мальчика моим именем, а мне почему-то всегда хотелось, чтобы у него было свое, отдельное имя. И я частенько думал: черт возьми, если он жив, то стал уже совсем взрослым. Настоящим мужчиной!.. И имеет право назваться любым именем, каким только захочет. Он заслужил такое право.
— Так, значит, ты ни разу не пытался найти и забрать своего ребенка? — поинтересовался Чиун.
— Не знаю даже,
— Так это ты снимался в фильме «Море — мое единственное дитя»?
— Да. А ты смотрел?
— Нет, — ответил Римо, не вдаваясь в подробности.
Санни Джой пожал плечами и продолжил:
— Как-то раз, находясь в Италии на съемках очередного «макаронного» вестерна, я прочитал в газете о полицейском из Ньюарка, которого посадили на электрический стул за убийство. Имя его было Римо Уильямс. Мне стало ясно, что я опоздал.
— Насколько я понял, не очень-то ты и собирался... — холодно заметил сын.
— Возможно, так никогда бы и не собрался... Лгать не стану. Жизнь обошлась со мной довольно круто, и мне хотелось, чтобы мой сын прожил свою чисто и достойно, чтоб он не шел по моим стопам и не стал бы разменной монетой в Голливуде. Пешкой, которой каждый вертит, как хочет, человеком, избалованным легкими деньгами. Или, что еще хуже, — полукровкой, застрявшим в резервации, спившимся и утратившим всякую принадлежность к каким-либо корням или культуре.
— Ну, это как посмотреть, — хмыкнул Римо.
Довольно долго все они ехали в полном молчании. Тишину вокруг нарушал только топот копыт Римо швырнул прочь иглу кактуса, умудрившись при этом отсечь жало у пробегавшего мимо скорпиона. На лице Санни Джоя отразилось изумление.
— Ну вот, время все шло, — сказал он, — и я постарел. Так и не удалось стать настоящим большим актером. Слишком уж много сломанных костей и перебитых носов. В конце концов все мне надоело, и я решил удалиться на покой. Уйти в резервацию и жить среди своих, которых по мере сил поддерживал все это время. А дальше вы примерно представляете... В Юму заявились японцы и наняли меня постановщиком трюков. Потом начался этот ад с захватом города и настоящей стрельбой. А когда все это закончилось, я получил массу предложений от разных кинокомпаний. Сперва все шло хорошо, просто отлично даже. Затем они решили снять новую версию фильма семидесятых, «Болотного Человека». И вот я снова стал потеть в резиновых костюмах, ну и прочее... Только на сей раз я уже был другой. Играл главную роль. Был звездой. Никто пока не узнавал меня на улице,
Санни Джой сорвал иглу с гигантского кактуса и метнул ее в скорпиона. Игла угодила в голову. Скорпион опрокинулся на спину и, что называется, дух испустил. Римо с Чиуном переглянулись.
— А где ты научился так лихо ездить верхом, Римо? — спросил Санни Джой.
— На границе Монголии.
Санни Джой Ром хмыкнул.
— А чем занимался все эти годы?
— Работал на правительство. Выполнял разные секретные задания. В общем, ерунда всякая.
— О'кей, тогда больше ни слова об этом.
Они вновь замолчали.
— Ты не спросил, почему я до сих пор жив, когда, согласно официальным сообщениям, полицейский Римо Уильямс казнен в Нью-Джерси, — заметил Римо.
— Просто сомневался, что тот Римо Уильямс — это ты.
Они подъехали к широкой полосе песка, покрытого затвердевшей коркой.
— Правда, есть один способ это выяснить...
— Какой же? — спросил Римо.
Санни Джой натянул поводья. Римо с Чиуном последовали его примеру.
— Некогда Ко Джонг О предсказал, что наступит день и из страны Сан Он Джо явится человек. Его узнают не по внешности или языку, но по его умению вытворять такое, на что способны только такие, как Санни Джой.
— К примеру?
— К примеру, он сможет переправиться через реку Плача, не заставив ее при этом заплакать.
— А где эта самая река Плача?
Санни Джой указал на темную полоску песка.
— Да вот она, прямо перед тобой. Весной разливается и превращается в Смеющийся ручей. Но когда наступает летняя жара, русло высыхает. Недавно прошел дождь, и корка из песка затвердела. Если пройти по ней, покажется, будто кто-то хрустит картофельными чипсами. В дни Ко Джонг О ни о каких картофельных чипсах и слыхом не слыхивали. Тогда люди говорили: «Похож на плач девушек».
Санни Джой направил коня вперед. Копыта его слегка увязали в песчаной корке. И звуки, издаваемые при этом, действительно походили на тихий жалобный плач.
Проехав еще немного, Санни Джой развернулся лицом к своим спутникам и крикнул:
— Настоящий Санни Джой может переправиться через реку Плача, не заставляя песок плакать. Я могу. А ты?
Римо спешился. Санни Джой сделал то же самое. Они стояли лицом к лицу и не спускали друг с друга настороженных глаз. А затем одновременно зашагали по песчаной корке.
Песок под их ногами не издал ни единого звука. Корка не ломалась.
Наконец они сошлись. И, стоя рядом, довольно долго молчали.
Санни Джой сощурил глаза.
— Сынок...
Римо сглотнул комок, застрявший в горле. Оба неуверенно, словно примериваясь, взмахнули руками, и... Римо хотел ограничиться рукопожатием. Санни Джой — обнять вновь обретенного сына. Оба замешкались, затем все же обнялись и засмеялись. А потом снова обнялись, крепко-крепко, напоминая при этом двух облапивших друг друга медведей.