Последнее небо

Игнатова Наталья Владимировна

– Кто ты на самом деле?

– Ах, вот даже как. – Совсем другая улыбка инеем затягивает обсидиан взгляда. – Что ты имеешь в виду?

– Это вопрос, а не ответ.

– Гот, если бы у тебя спросили, кто ты на самом деле, ты сразу сумел бы ответить?

– Я спрашиваю, кто ты, и знаю, что ты не Азамат Рахматуллин. Устраивает тебя такая формулировка?

– Вполне. Непонятно только, с чего ты взял…

– Если даже ты и не умеешь врать, когда летаешь, то уж обходить вопросы научился довольно изящно. Я, однако, жду ответа. Ты говорил,

что веришь мне.

– Не настолько же, – хмыкнул Зверь. – Ула, как я понимаю, добытой кровью не ограничилась, так?

– Так. Кстати, если уж ты подправил в личном деле группу крови, почему не заменил остальные показатели?

– Почему, интересно, ты решил, что я исправлял группу крови? – Зверь покосился на Гота. – Вообще, да, исправлял. Это такая штука, которая может всплыть совершенно случайно. Если меня, скажем, подстрелят, врачи обязательно сунутся в личное дело и очень удивятся, обнаружив несовпадение. А мне это надо?

– Ну а остальное?

– Видишь ли, – он недовольно поморщился, видимо, воспоминания всплыли не самые приятные, – у тех, кто меня ищет, есть кое-какая информация. А мы с Азаматом, с тем, настоящим, очень похожи. И если они паче чаяния сочтут внешнее сходство достаточной зацепкой для проверки одного сержанта, как полагаешь, что будет взято для сравнения? Я и Азамат, или Азамат и Азамат?

– Хочешь сказать, они не станут сверять его показатели…

– С его собственными. Вот именно. Они возьмут то, что есть на меня. Сравнят с тем, что есть на Азамата. Увидят бросающиеся в глаза различия… и, может быть, отвяжутся. Не знаю.

– А то, что проверить могут лично Азамата, тебе в голову не приходило?

Лицо Зверя изменилось. Сквозь чуть напряженное спокойствие проглянуло на миг… нет, показалось. Просто показалось. Но откуда этот внезапный импульс схватиться за оружие?

– Лично Азамата? – Едва заметное веселье в голосе. – Лично меня, Гот. А меня проверять нельзя. – Уголок рта дрогнул в улыбке. – Я ведь испугаюсь и снова убегу.

– Я ожидал чего-нибудь устрашающего, – признался майор.

И получил в ответ изумленный взгляд:

– Будь я угрозой, зачем бы мне пришлось бежать?

– Интересная логика. – Гот приподнял брови. – Так все-таки, кто же ты?

– А у тебя есть свои соображения по этому поводу?

– Забавно получается, – Дитрих смотрел на Зверя, а того, похоже, интересовало только небо впереди. – Мы в третий раз начинаем, и в третий раз спотыкаемся на самом простом вопросе. Да, у меня соображения есть. Целых две версии.

«Мурена» нырнула плавно и пошла чуть ниже над волнами.

– Я слушаю. – И снова черные глаза улыбались. Холодно, но корочка инея стаяла, зимним ветром сквозило из зрачков-тоннелей.

– Играешь, сержант, – Гот тоже начал смотреть в небо, – инициативу перехватываешь. Ладно. Вариант первый. Вольно или невольно ты поссорился с серьезными людьми. Скорее всего, с какой-то организацией. С «конторой», как принято говорить. Может быть,

случайно завладел опасной информацией. Может быть, оказался ненужным свидетелем. И подался в бега, чтобы спасти свою жизнь.

– Мне нравится, – Зверь кивнул. – А вторая версия?

– Заполняет прорехи первой. Ты слишком многое знаешь и умеешь для того, чтобы быть обычным человеком. И не похож на очкастого хакера, влезшего в сверхсекретные файлы, или дурака-журналиста, сунувшего свой нос в чужие разборки. Можно предположить, что до побега в армию ты занимался… скажем так, специфической деятельностью. Я не знаю, что заставило тебя бежать, но, видимо, это «что-то» оказалось достаточно серьезным, если уж ты подался так далеко от Земли. Так бегут от смерти.

– Предположение о том, что я нормальный человек, спасающийся от убийц, меня вполне устраивает.

– А это так?

– Я всего лишь высказал свое мнение.

– Я всего лишь спросил. И сейчас твоя очередь отвечать.

– Тем, кто ищет меня, нужны как раз мои «особые» свойства.

– Кто они?

– Ну… – Зверь шевельнул плечом. – Достаточно серьезные люди, чтобы я начал бояться.

– Организованная преступность или государственная структура?

– А есть разница?

– Зверь, ты не спрашивай, ты отвечай.

– Государственная структура, – уныло произнес Зверь. – Вопреки устоявшимся штампам, не госбезопасность, а полиция.

– И ты настолько не захотел сотрудничать с полицией, что подался в космос?

– О сотрудничестве никто не говорил.

– Даже так. – Гот кивнул задумчиво. – Я полагал, это только в плохих фильмах бывает. А с какого бока здесь Пендель с Пижоном?

– Ни с какого.

– Но как тогда… – Гот осекся и внимательно посмотрел на собеседника: – Или они действительно считают, что ты Азамат?

– Они действительно считают, что я Азамат, – слово в слово повторил Зверь.

– Он в самом деле был их другом с детства?

– С семи лет.

– И ты сумел обмануть их, – медленно, словно не веря, проговорил Гот. Хмыкнул невесело: – Что же стряслось с настоящим Азаматом?

– Он умер.

– Или был убит?

– Или был убит.

– Кто убил его?

– Я.

– Что и следовало доказать, – мрачно произнес Дитрих.

Зверь оставил это заявление без комментариев. Его целиком и полностью заняла пляска «Мурены» в жадных, но беспомощных волнах.

– Ты убил человека, чтобы спастись от преследования полиции. Они, в свою очередь, искали тебя, чтобы заставить работать. Если речь шла не о сотрудничестве, следовательно, говорить можно только о принуждении. У них было на тебя что-то очень серьезное?

– Ты сам говорил о «специфической деятельности», – напомнил Зверь.

– Весь вопрос, в чем специфика. – Голос майора стал жестким, как ветер снаружи. – Хватит выкручиваться, сержант. Мне нужно только «да» или «нет». Ты действительно, выражаясь твоим языком, «нормальный человек»?