Последнее письмо от твоего любимого
Шрифт:
— Господи! — встревоженно воскликнул он. — Простите! Простите, ради бога. Я выпил лишнего.
— Это точно. В любом случае, я нижайше прошу вас не нападать на Лоренса в прессе, каким бы ни было ваше личное мнение по поводу меня и моей избалованной натуры, — отчеканила она и, развернувшись, пошла к дому.
Энтони поморщился и беззвучно выругался, и тут ветер донес до него ее последние, брошенные через плечо слова:
— Возможно, в следующий раз вы дважды подумаете, прежде чем соглашаться провести вечер в компании таких зануд, и поймете, что можно просто вежливо отказаться.
4
Ты не позволяла мне взять
— Мадам, я не помешаю вам, если начну пылесосить? — донеслось из коридора, и Дженнифер, заслышав шаги экономки, села на пятки. — О! Все ваши вещи… — опешила миссис Кордоза, застыв на пороге с пылесосом в руках. — Не знала, что вы решили привести в порядок комнату. Позволите вам помочь?
— Нет, спасибо, миссис Кордоза, — ответила Дженнифер, вытирая лоб и окидывая взглядом содержимое шкафа, равномерно разбросанное по всей спальне. — Занимайтесь своими делами, я просто разбираю вещи, чтобы самой знать, где что лежит.
— Как скажете, — нерешительно ответила экономка, не двигаясь с места. — Я закончу, а потом пойду по магазинам. В холодильнике есть мясная нарезка. Вы сказали, что не хотите плотно обедать.
— Да-да, этого вполне достаточно, спасибо.
Вскоре в коридоре загудел пылесос, и Дженнифер снова осталась одна. Выпрямившись, она открыла очередную обувную коробку. С помощь миссис Кордозы Дженнифер уже несколько дней в самый разгар зимы занималась весенней уборкой: доставала все с полок и из ящиков, рассматривала, перекладывала, наводила чистоту и порядок с внушающей ужас скоростью и тщательностью, запоминала, как выглядят ее вещи, — одним словом, пыталась показать дому, который упорно отказывался признавать ее, кто здесь хозяйка.
Генеральную уборку Дженнифер поначалу затеяла ради развлечения, чтобы хоть немного отвлечься от грустных мыслей о том, что она обречена играть роль, которую ей отвели. Однако со временем это занятие привязало ее к дому, помогло лучше понять, какой она была раньше и как жила. Она обнаружила письма, фотографии и детский альбом — с одной из фотографий на нее хмуро смотрела маленькая девочка с хвостиком, которая сидела на упитанном белом пони. Разглядывая старательно исписанные школьные тетради и легкомысленные, шутливые письма, Дженнифер с облегчением поняла, что многое ей действительно кажется знакомым. Как далеко была эта избалованная, всеми обожаемая и, наверное, даже испорченная девочка от женщины, в теле которой она теперь оказалась…
Она узнала о своей жизни практически все, что только возможно, но чувство потерянности, ощущение чужой жизни не исчезало. Вчера вечером после двух мартини она пожаловалась на это Ивонне.
— Дорогая, такое со всеми бывает, — ласково погладила ее по плечу подруга. — Ты себе не представляешь, сколько раз я просыпалась, смотрела на храпящего мужа, от которого так и разило перегаром, — в общем, само очарование! — и думала: «Боже мой, как я могла до такого докатиться?»
Дженнифер заставила себя улыбнуться. Ее, как всегда, никто не слушает, и остается лишь смириться с этим. На следующий день после ужина, встревоженная и расстроенная, она поехала в клинику, чтобы поговорить с мистером Харгривзом. Тот сразу же принял ее, хотя Дженнифер сочла это скорее знаком внимания к жене особо состоятельного клиента, чем профессиональным отношением к работе. Доктор сказал ей примерно то же самое, что Ивонна, однако не так образно.
— Травма головы может по-разному повлиять на человека, — сообщил он, затушив сигарету. — Одним сложно сосредоточиться, другие начинают рыдать в неподобающих ситуациях,
— Мистер Харгривз, но дело не только в депрессии. Я действительно надеялась… надеялась, что со временем приду в себя.
— А вы хотите сказать, что не пришли?
— Все как-то не так. Не так, как должно быть. Временами, — неуверенно улыбнулась Дженнифер, — мне кажется, что я схожу с ума.
— Послушайте меня, дорогая, — кивая, словно он слышал подобные излияния тысячи раз, заговорил доктор, — время — лучший лекарь. Я знаю, что это избитая фраза, но тем не менее это правда. Не старайтесь добиться какого-то особенного, правильного самоощущения. Что касается черепно-мозговых травм, каждый случай совершенно уникален. Вы можете чувствовать себя странно — «как-то не так», по вашим словам, — еще довольно долго. Давайте-ка я пропишу вам таблетки, от которых вам станет лучше. Главное — поменьше думать, — заверил ее он, второпях выписывая рецепт.
Дженнифер терпеливо выслушала его, забрала рецепт и вышла из кабинета. «Главное — поменьше думать».
Вернувшись домой, она принялась наводить порядок в доме и разбирать вещи. У нее была целая гардеробная, заваленная одеждой. В шкатулке из орехового дерева лежало четыре золотых кольца с драгоценными камнями, а в другой шкатулке, побольше, — прочая бижутерия. У Дженнифер в наличии имелось двенадцать шляпок, девять пар перчаток и восемнадцать пар обуви, отметила она про себя, убирая последнюю коробку. На торце каждой коробки она написала: «Низкий каблук», «Бордовые вечерние», «Зеленый шелк». Она подержала в руках все туфли, пытаясь вспомнить, когда надевала их. Пару раз в ее сознании на мгновение появлялась расплывчатая картинка: ее собственные ноги, обутые в туфли из зеленого шелка, она выходит из такси, возможно, по дороге в театр, — но все эти картинки были раздражающе эфемерными и исчезали, прежде чем она успевала разглядеть их.
«Главное — поменьше думать».
Ту книжку она заметила случайно, убирая последнюю пару туфель в коробку. Под слоем оберточной бумаги оказался исторический любовный роман в дешевом издании. Она взглянула на обложку и удивилась, что, в отличие от книг, попадавшихся ей на глаза раньше, совершенно не помнит сюжет.
Возможно, я купила его, а потом передумала и не стала читать, решила Дженнифер, пробежав взглядом по первым страницам, — кажется, вещица довольно-таки мрачная. Полистаю сегодня перед сном, а если не понравится — отдам миссис Кордозе. Дженнифер положила книгу на тумбочку и отряхнула пыль с юбки. Сейчас надо заняться более насущными проблемами: например, убрать весь этот развал и в конце концов решить, что надеть сегодня вечером.
С дневной почтой в офис пришли два письма. Как будто под копирку написаны, подумала Мойра, прочитав их: одни и те же симптомы, одни и те же жалобы от рабочих одной и той же фабрики, где они оба начали работать около двадцати лет назад. Возможно, начальник прав и все это происки профсоюзов, однако, если раньше такие письма приходили крайне редко, то теперь шли одно за другим.
Оторвавшись от чтения, она увидела, что мистер Стерлинг вернулся с обеденного перерыва. Что же ему сказать? На прощание он пожал руку мистеру Велфорду, и по их довольным улыбкам Мойра поняла, что встреча прошла удачно. Недолго думая, она убрала письма в верхний ящик стола. Положу их к остальным, решила она, зачем его расстраивать? К тому же она и так прекрасно знала, какова будет его реакция.