Последнее предсказание Тауки
Шрифт:
Я резко отвернулась.
– Что он тут делает? – горячо зашептала Куль. – Как будто охотиться вышел… Страшный-то какой!
– Пойдемте отсюда, - я подхватила юбки и почти бегом направилась в противоположную сторону. Куда угодно, только подальше от ужаса по имени Томирис.
К счастью, девчонки ничего не заметили и торопились за мной, беспрестанно щебеча на ходу какую-то ерунду.
– Говорят, он самый жуткое существо среди хладнокровных. Из-за него нас так и прозвали! Его кровь – как у змеи…
– И уже больше пятидесяти лет Глава теневого управления – и никто не может
– И он болел этим… как его, бешенством!
– Это точно вранье! Заболевшие бешенством никогда не выздоравливают! Я видела однажды такого в психбольнице! Он на цепи сидел и рычал!
– А этот взял и выздоровел!
– Ну-ну…
– А еще болтают, что ни одна женщина добровольно с ним не свяжется. Что он как зверь, жестокий и злой. Он их ворует с улицы… увидит красивую девушку – и приказывает к себе в дом привезти. А когда она ему надоест – выбрасывает на улицу прямо в чем мать родила!
– А кто мимо идет – подбирает, - хмыкнула Зорма.
– А еще!..
– Ну хватит!
Мы уже отошли далеко и спрятались за углом, так что я перестала сдерживаться.
– Хватит уже! От одних ваших рассказов жутко становится!
– А еще говорят – он чистокровный тандр! – выдохнула Куль, не слушая меня. Ее щеки порозовели от бега и сплетен, а глаза чуть ли не выкатывались наружу. – Представляете?
– Жуть какая… - присоединились остальные. Меня будто и не слышали!
Девчонки встали близко-близко, принимая меня в круг и склонили друг к другу головы, как делали еще в школе, когда обсуждали новую сплетню.
– Говорят, тандры женятся раз и навсегда, - глаза Куль горели почти так же ярко, как окружающие площадь фонари. – Никогда жен на свободу не отпускают, только если смерть ее заберет. Говорят, они запирают тех в своих домах под охраной и никогда не разрешают прокидать выделенных им комнат. Что уж там говорить о развлечениях! Им ничего нельзя, только служить мужу! Ужас!
– И они там в заточении… всю жизнь… несколько веков, - подхватила Валисса с дрожью в голосе. – Понятно, почему они вымирают. С такими-то дикарскими обычаями.
Девчонки прыснули.
– Хватит уже меня пугать! – не сдержалась я. – Мы день рождения празднуем, веселимся или что?
– Да ладно тебе, Инжу, - миролюбиво улыбнулась Куль. – Чего ты боишься? Где он бывает, а где мы… Главное, на улице ему не попадаться! Вдруг глаз положит?
– Хватит, я сказала!
– Интересно, а правда, что у тандров существует связь между парами на ментальном уровне? Говорят, так мужья и узнают, что жены их ослушались – просто чувствуют!
– А что они выбирают пару не из практических соображений, а только по любви?
– По любви? – фыркнула Куль. – Вот это точно ерунда полнейшая! Все по расчету, а они вдруг по любви?
– А почему тогда они так поздно женятся? А бывает, не женятся вообще? – спорила Валисса, не давая мне и слова вставить. – Потому что долго ищут жену!
– Ага. А потом запирают ее в четырех стенах и до конца жизни заставляют себя слушаться, - со злой иронией дополнила Куль. – Может, потому и ищут долго? Кто из хладнокровных добровольно отдаст родную дочь такому монстру как тандр?
– Да замолчите вы уже, наконец! – зашипела я.
– Ну ладно, ладно, - Зорма уже смотрела в сторону. – Смотрите, какие пирожные продают! Пойдемте пробовать.
– Я угощаю!
Со всех ног я бросилась к торговцу, радуясь, что он спас меня от их болтовни. Руки дрожали, когда я доставала монеты из кошелька, но главное, что этот пугающий разговор прекратился.
***
Никто из моих многочисленных подруг не знал, что я знакома с Томирисом лично. В моей жизни он появился несколько лет назад, когда мне исполнилось пятнадцать и я только-только закончила школу. Он стал часто бывать в нашем доме, я так и не знаю, с кем из родителей у него были дела. И какие. Вряд ли он был любовником матери – та предпочитала мужчина веселых, предупредительных и пухленьких – полную противоположность хмурому, жилистому Томирису, который вряд ли бы смог придумать хотя бы один пустой комплимент, а тем более навешать их гроздьями, как мамины ухажеры.
Вот, кстати, вторая черта, присущая классу хладнокровных – они до маньячества блюдут честь дочерей, но стоит ту выдать замуж, как всем вокруг становится безразлично, сколько любовников та заводит. Большинство семей поддерживали свободные отношения – как мои родители. Главным считалось забеременеть от мужа, что проверялось анализами, а как ты проводишь свободное от обязанностей жены время, никого не волнует.
Так вот, с отцом у Томириса тоже вряд ли могли найтись общие дела. Мой отец в мире хладнокровных чиновник далеко не последнего ранга, но между ним и главой Теневой квестуры, которая оказывает влияние на все решения совета и Короля, как минимум десять ступеней главенства. Проще говоря – не менее десяти начальников разных мастей.
Так что, какая причина заставила Томириса появиться в нашем доме, так и осталось для меня загадкой. Когда же я пробовала расспросить родителей, то они начинали жутко нервничать и придумывать такие нелепые глупости, что я быстро перестала мучить их расспросами. Наверное, какой-то грязный секрет. Про Томириса Хайде много чего говорили, через неделю после того, как он стал у нас появляться, я собрала на него досье.
Хуже того, почти каждый вечер он оставался на ужин.
Я до сих пор с содроганием вспоминаю эти вечера. Хотя нет, говоря по правде, ничего ужасного в них не было, но судя по полученной информации, в его обществе полагается чувствовать себя не в своей тарелке.
Мне, конечно, было любопытно посмотреть на объект сплетен, да еще когда говорят, что его дико боятся сильные мира сего. Да еще и возраст у меня был такой, что хотелось во весь голос кричать о своем протесте против всего, чего только мне пытались запретить или навязать.
Стоит держаться подальше? Да ни за что!
Я ничего страшного в нем не видела. Он не рассказывал ничего страшного, да и вообще мало говорил. Зато внимательно слушал, что говорили другие.
Родители, вероятно, чтобы поддержать беседу самым простым способом, а может, избегая неудобных тем, только и делали, что задавали мне вопросы об учебе, подругах и моих интересах, ну или вспоминали мои детские годы.