Последнее пророчество Ирикеи
Шрифт:
— Из тоннеля мы выбирались на ощупь, с нами больше не было мага, способного осветить дорогу. Так что, к тому времени как мы выбрались наружу, уже наступила ночь. Салвина едва держалась на ногах. Девушке никогда не приходилось переносить такие тяготы, но она не плакала и не молила об отдыхе. Думаю, что она даже не замечала усталости, все её мысли были заняты судьбой отца. Когда я к ней обращался, Салвина отвечала не сразу, словно вырываясь из забытья, и потом снова погружаясь в свои безрадостные думы. Я понял, что мне придётся принимать решение самому. И тогда мы направились в Берингарию. Там жил мой старый друг. Я надеялся, что он не откажет нам в помощи. Другого выхода я не видел. Оставаться в Далтене было небезопасно.
Маргарет слушала и понимала, что не может вот так
— Не буду описывать тебе все трудности нашего пути. Это уже в прошлом. Меня в то время больше всего тяготило состояние Салвины. Она так глубоко погрузилась в свои переживания, что стала походить на живую куклу. Ела и пила, когда я напоминал ей об этом, практически не спала и почти перестала разговаривать. Когда, спустя две недели, мы добрались до моего друга, Салвина была так сильно истощена, что даже не смогла самостоятельно подняться на второй этаж, в отведённую ей комнату. А ещё через месяц, принцесса поняла, что ждёт ребёнка. Бедная девушка, она так и не смогла оправиться после стольких потрясений. Мой старый друг предложил ей свой имя и покровительство. Она приняла и то и другое с благодарностью. Но когда ты родилась, Салвина всё же решила уйти в обитель. Интерес к жизни в ней так и не проснулся. Тебя сразу после рождения передали кормилице, ведь знатные дамы не кормят грудью своих детей. Наверное, это было ошибкой, забирать тебя у матери. Может быть, забота о ребёнке расшевелила бы Салвину, заставила её снова радоваться жизни? Не суди её строго, — Старат с горечью посмотрел на Маргарет, — мало кому довелось пережить столько потрясений за столь короткое время. Она просто не справилась. Слишком молода и наивна, да и жизнь во дворце не могла подготовить её к встрече с жестокой реальностью.
Маргарет и не думала осуждать эту бедную девочку. Нет, она не могла относиться к ней, как к матери, только, как к несчастному ребёнку, потерявшему всех, кого она любила. Она представила себя в подобной ситуации и содрогнулась.
— Она жива? — спросила Маргарет и сама испугалась, своего вопроса.
Какой ответ она ожидала услышать? Что она будет делать, если Салвина жива? Думать о ней, как о матери так и не получалось, может быть, как о старшей сестре. Да, так будет правильно. Ведь и Салвина вряд ли думает о ней, как о дочери, если вообще вспоминает, что когда-то произвела на свет ребёнка.
— Да, девочка, твоя мать жива. Рангар иногда получает письма от матери-настоятельницы. Её состояние по-прежнему оставляет желать лучшего. Она ни с кем не общается, только иногда разговаривает с цветами в саду, как будто перед ней стоит толпа придворных дам. Теперь ты понимаешь, почему я не рассказывал тебе о ней раньше. Вряд ли это добавило бы тебе радости.
Маргарет согласно кивнула:
— Я понимаю. Спасибо, что не рассказал мне раньше. Боюсь, что тоже могла бы сломаться. Но теперь я выросла, да и годы, проведённые рядом с моим, как оказалось неродным отцом, сделали меня менее уязвимой для жизненных неурядиц.
Девушка невесело улыбнулась.
— На графа ты напрасно обижаешься, — голос Старата снова стал твёрдым. — Только подумай, сколько он сделал для тебя, в сущности чужой девчонки. Одно то, что он дал тебе своё имя, должно вызывать чувство благодарности в твоём сердце. Ты уже взрослая и знаешь, какая доля ожидает незаконнорожденных детей.
Маргарет задумалась. Теперь, когда она узнала всю правду, девушка по-новому смогла оценить усилия человека, заменившего ей отца. Он создавал её, как скульптор, своё лучшее творение, не жалея ни сил, ни времени. Его терпение, в свете открывшихся обстоятельств, поражало. Сколько раз, после её очередного эмоционального срыва, граф, в своей суховатой манере объяснял ей, неразумной, как важно получить лучшее образование и воспитание. Что безупречное знание дворцового этикета откроет ей двери в высший свет. Да, ребёнку было трудно понять необходимость долгих часов, проведённых за книгами и занятиями с лучшими наставниками. Но сейчас, став взрослой и пройдя испытание высшим светом, она могла признаться
Она долго молчала, размышляя о том, какой могла стать её жизнь, если бы не благородство и самоотверженность графа. Да, именно самоотверженность, он посвятил ей семнадцать лет жизни. Не это ли является высшим проявлением отцовской любви? Её сердце действительно наполнилось благодарностью к этому человеку. Только одно печалило девушку — невозможность сказать спасибо ему лично. Слишком поздно, он так и не дождался момента, когда приёмная дочь оценит его старания. Горько и стыдно. Она подняла полные слёз глаза на Старата:
— Я так сожалею, что не поняла раньше, как много он для меня сделал. Не смогла сказать ему спасибо.
— Ну-ну девочка, не плачь. Граф знал, что рано или поздно ты всё поймёшь. Он заботился о тебе не ради награды или слов благодарности. После гибели его единственного сына, ты стала для него спасением. Причиной, ради которой стоило продолжать жить. Вы были одинаково нужны друг другу.
Маргарет вытерла набежавшие слёзы, поправила прядку волос, выбившуюся из причёски и, смущаясь, произнесла:
— Я ведь и тебе, дедушка, никогда не говорила, как много ты для меня значишь. Поверь, ты — мой самый близкий человек. Я счастлива, что ты есть в моей жизни. Спасибо.
Старат даже прослезился от этих её слов:
— Ты тоже очень дорога мне девочка, поэтому я, как мог, откладывал день, когда тебе придётся принимать самое трудное решение в твоей жизни. — он на минуту замолчал, но видя, как напряглась Маргарет, продолжил, — Далтен уже много лет стонет от жестокого правления Саргоса, младшего брата твоего деда: кровавые казни на площадях, нищета и рабство, беззаконие и безнравственность. Всему этому бесчинству должен быть положен конец. Несколько покушений на его жизнь оказались безуспешными. Король окружил себя сильными магами и, под их защитой чувствует себя неуязвимым. Многие возлагают на тебя большие надежды.
— Но чем я могу помочь? Я всего лишь слабая девушка. — Маргарет в растерянности смотрела на старика.
— Есть ещё кое-что, что ты должна узнать.
Старат всё никак не решался произнести те самые слова, которые окончательно изменят жизнь девушки, и нельзя сказать, что к лучшему. Но он также понимал, что от судьбы не уйдёшь, поэтому с болью в голосе продолжил:
— Уверен, что ты знаешь историю о чудесном обретении магического дара принцем Дарианом. — дождавшись от девушки согласного кивка, старик продолжил. — Дело в том, что магия не рождается на пустом месте. У принца была, так называемая, спящая магия. Это особенность свойственна всем носителям королевской крови Далтена. Никто не знает, почему это происходит, но вот уже несколько столетий их магия находится в состоянии анабиоза. Она есть, но воспользоваться ею нет никакой возможности. Так думали до тех пор, пока Придворному магу Арнии не удалось разбудить спящую магию принца Дариана. И теперь те немногие кто знает о твоём существовании и мечтает избавить Далтен от ненавистного правителя, надеются на то, что ты тоже сможешь пробудить свою магию, а значит, получишь право претендовать на королевский трон Далтена.
Такого Маргарет не ожидала. Она — королева? Нет-нет, ей это совершенно не нужно. Теперь, когда у неё появилась цель в жизни, когда у неё только-только начало что-то получаться, она не может всё вот так бросить. Слишком много надежды появилось во взглядах детей, которых она взяла под свою опеку. Как трудно было добиться крохотных проблесков радости в этих робких забитых созданиях. Ещё труднее было найти добрых и чутких наставников на замену старым ведьмам, пьющим кровь из своих подопечных. И это не было метафорой. По результатам магической проверки большинство наставниц в детских приютах оказались ведьмами, использующими воспитанников, как бесправных доноров. Вот почему дети выглядели такими обессиленными.