Последнее танго в Бруклине

Дуглас Кирк

Она с минуту изучающе разглядывала его, как бы проверяя, насколько он искренен. Потом кивнула: «Хорошо, если так». Надо понимать, он прощен, и между ними снова воцарился мир.

Он с облегчением вздохнул.

Эллен допила кофе, вымыла чашку, не оборачиваясь к нему.

– У тебя фигура такая красивая, особенно снизу, – несмело сказал он.

Чашка грохнулась в раковину. Она так на него и кинулась:

– С ума сошел, что ли, или, может, перепил?

– В рот ни капли не брал, а говорю, что думаю, – ему достало уверенности в себе встретиться с нею взглядом, –

и вообще, вчера было так, как будто я в жизни раньше женщины не знал… Знаешь, как в первый раз, ну как у меня было – она была намного меня старше, соседка кузины моей. Всему меня и обучила… Я просто одурел, хотя странно это все выходило, ощущения какие-то непонятные, непривычные…

Она подошла к столу, уселась, слушала не перебивая.

– Эллен, ты мне подарила нечто такое, чего, как я был уверен, мне уже больше никогда не испытать. Но пойми, мне так трудно поверить, что и тебе вчера было хорошо…

– Ой, Бен, какой ты глупый, – она потянулась к нему, взяла в руки его ладонь.

– Нет, ты дослушай, я ведь из-за того и начал валять дурака, что не верил, ну, никак поверить не мог, что у нас что-то могло выйти по-настоящему.

– Могло, глупенький, могло, и еще выйдет, вот прямо сейчас.

Он глядел на нее растерянно, сам себе не веря. А ее лицо вдруг просияло:

– Ты разве забыл? Переступивши черту, ни за что не оглядывайся, ни в чем не сомневайся, ни о чем не тревожься, иди вперед только и всего. Тебе этого никто не объяснял?

– Объясняли, – кивнул он и, взяв ее за руку, потянул за собой. – Сегодня, уж позволь, инициативу проявлю я.

Глава XIV

Намело высоченную гору грязного снега, и Рон Майкелсон укрылся за ней от ветра, но метель так и хлестала, змейками расползаясь по всему аэродрому, по западному полю, куда в Ньюарке сажают частные самолеты. Милт мечтал поскорее отсюда убраться. Уж этот чертов Рон, зачем было еще и его сюда тащить, хотя, и то сказать, Майкелсона тоже пожалеть можно. А он еще в свое дорогое пальто вырядился, вон и ярлычок виден – «Бербери», ему бы кто-нибудь объяснил, что в таких нарядах хорошо в лимузине разъезжать, и чтобы подгоняли прямо к подъезду.

А вот Милта в поездку сегодня собирала Сара, и в кои-то века он благословил ее предусмотрительность. Перчатки на меху, русская шапка, надвинутая на самый лоб, две пары шерстяных носков, зимние сапоги да впридачу настоящая дубленка – так можно и на морозе побыть, уж если угораздило.

– Холодно, черт бы их подрал, – в десятый раз пожаловался Рон, стуча зубами. Ноги в лакированных туфлях от Гуччи, видно, совсем заледенели.

– Уж больно вы там нежные, в Калифорнии своей, – кольнул его Милт.

– Да понятно, не то что ваша чертова дыра, – отпарировал Майкелсон, – сидел бы сейчас дома, вечером можно было бы на корт в Палм-Спрингз съездить.

– А тут торчи на морозе, япошку этого встречай. Рон исподлобья взглянул на Милта без тени юмора на лице.

– За такой контракт можно и яйца отморозить, ясно? Оба ухмыльнулись. Ладно, скоро уже приземлится.

И тут до них донесся вой быстро приближающейся

«скорой помощи» Машина шла прямо в их направлении, сигнальный фонарь на крыше безостановочно вращался.

– Это еще что за чертовщина такая? – Рон, похоже, забеспокоился.

– Мне откуда знать! – Милт только повел плечами. Машина затормозила, и в ту же минуту они заметили огни «Боинга-707», плавно спускавшегося к посадочной полосе. Самолет пронесся мимо, развернулся и тихо подкатил к тому месту, где они стояли.

Едва спустили трап, как в салон кинулись медики с каталкой Милт и Рон понеслись следом.

В дверях над трапом показался безупречно одетый японец, показывающий медикам, куда пройти. «Таро Хасикава, сын их босса, – шепнул Рон. – Мистер Хасикава! Мы здесь!» – крикнул он, и изо рта у него вывалились клубы пара.

– А, мистер Майкелсон, как любезно с вашей стороны нас встретить, – отозвался японец на превосходном английском языке, и, спустившись, отвесил им церемонный поклон. На нем не было пальто, но холода он точно не замечал.

– Что случилось? – встревоженно спросил Майкелсон, кивнув на «скорую».

– Мой отец, – Хасикава помедлил, словно выбирая наиболее точное английское слово, – не вполне здоров.

– О Господи! – Рон, не хуже Милта изучивший японскую манеру не называть вещи своими именами, был явно в ужасе.

Милт бросил на него озадаченный взгляд, но Майкелсон как онемел.

– Не могли бы мы вам чем-то помочь? – Нужно было, чтобы хоть кто-то это предложил, вот Милт и взял на себя эту функцию. – Мы можем привлечь специалистов из больницы «Сент-Джозеф», это лучший медицинский центр во всем Нью-Йорке.

– Чрезвычайно вам признателен за внимание, но мы уже договорились с частной клиникой на Манхэттене. Состояние здоровья моего отца должно сохраняться в тайне ото всех. В противном случае, как вы догадываетесь, может возникнуть угроза существенного понижения курса акций компании.

Тут из самолета вышли медики, спуская по трапу каталку, на которой виднелась завернутая в простыни неподвижная фигура.

– Мать его перетак, – Рон наконец-то мог выражаться, как привык, – возьмет и сыграет в ящик, а мы потом расхлебывай.

Заметив, что сын стоит не так уж далеко, Милт дернул своего шефа за рукав – еще услышит.

– Рон, посмотрите-ка, – зашептал он, – вроде пока еще дышит, а?

Трясущимися в шикарных перчатках руками – не то замерз, не то разволновался – Рон вытащил новые четки и лихорадочно их перебирал, пока они шли за каталкой к машине.

– Полагаю, у меня нет причин беспокоиться относительно вашего неукоснительного молчания, джентльмены, – и младший Хасикава опять отвесил им поклон.

– О чем разговор, уж это само собой, – заторопился Рон.

Каталку внесли в машину, где была установка для поддержания жизни, и Милт успел за секунду рассмотреть, какое у больного лицо, – ни кровиночки, какая-то кукольная маска, только усики выделяются на бледной коже, подчеркивая очертания рта.

Едва отца поместили в машину, сын, демонстрируя отличную физическую форму, одним прыжком очутился рядом с папашей.