Последнее заклинание
Шрифт:
– Он?.. – спросила Серафина, вопреки всему надеясь на чудо.
Генри покачал головой. Лицо Софии исказилось, губы задрожали.
– Он так отчаянно сражался, Серафина. Мы прорвались только благодаря ему. Это моя вина! – зарыдала она. – Я во всём виновата!
Юная королева обняла Софию.
– Это не твоя вина, слышишь? – прошипела она. – Это вина Валерио!
Внезапно через толпу протолкался какой-то гоблин. Это был Гнус, один из гоблинских командиров.
– Дин думме, думме фьолс, – хрипло сказал он, опускаясь на колени рядом с Кистенем. – Кун
Серафина, знавшая язык гоблинов, поняла его слова: «Ах ты глупый, глупый идиот. Только придурок вроде тебя мог подставиться под выстрел».
Гнус взял товарища за руку, не обращая внимания на то, что она вся в крови.
Кистень открыл глаза.
– Гнус, дубина ты стоеросовая. Неужто последним, что я увижу в этой жизни, будет твоя физиономия? Помогите мне боги. Ты же страшнее, чем рыба-капля, и воняешь похлеще гнилого моржового сыра.
Гнус хохотнул.
– Ты всегда умел сказать другу приятное, еще с тех пор, как мы вместе учились в военной школе.
– Славное было времечко, правда, старина? – проговорил Кистень, пытаясь улыбнуться.
Гнус кивнул.
– Помнишь, как мы гоняли на гиппокампах по Скагхауфенскому рынку? Я свалился и угодил башкой прямо в корзину с болотными дынями. У меня даже шрам остался, – гордо добавил он, поглаживая неровную отметину на виске. – И на заднице тоже шрамы остались – тот фермер ткнул меня вилами.
Кистень улыбнулся еще шире.
– Помнишь наше первое сражение? – спросил Гнус. – Как мы задали тем вонючим фойеркумпелям, пытавшимся перейти границу? Разделали их под орех и утопили в крови. А потом кое-кто перепил рэка и вырубился на целых три дня!
Кистень засмеялся, но тут же мучительно закашлялся, из уголка его рта потекла тонкая струйка крови, тело конвульсивно задергалось.
– Гнус, поговори… – прохрипел он, мучительно пытаясь вдохнуть. – Поговори обо мне, прошу.
Гнус крепче сжал руку умирающего.
– Само собой, я поговорю. И Вэльдиг меня услышит, не сомневайся. Ты окажешься в Фюре, раньше чем звезды погаснут, – пообещал он.
Из глаз Серафины полились слезы. Фюр – это загробный мир на языке гоблинов. Все гоблины, вне зависимости от того, к какому племени они принадлежат, верят, что, когда они умрут, бог войны Вэльдиг заберет храбрейших из них в великий чертог Фюр, в котором они будут вечно сражаться и пировать.
Кровь текла по подбородку Кистеня не останавливаясь, он уже не мог говорить. Он быстро, прерывисто дышал. На несколько секунд в его глазах вспыхнул свет, яркий, как пламя в гоблинской плавильной печи, а потом он потух.
Гнус закрыл другу глаза. По щекам гоблина потекли черные маслянистые слезы. Он зарычал от горя и, запрокинув голову, воззвал к своему богу.
– Услышь меня, Вэльдиг! – кричал он. – Я, Гнус, говорю с тобой о Кистене из мейертойфелей! Он был неукротимым бойцом, отважным и верным! Он принес славу своему вождю, и племя гордится им! Воздай же ему за храбрость! Забери его дух в Фюр и усади за свой стол!
Как только Гнус закончил свою речь, лицо Кистеня, искаженное страданием, разгладилось, стало умиротворенным.
Гнус посмотрел на умершего и сдавленно проговорил:
– Его больше
Голос его дрогнул, и Серафине показалось, будто ей вонзили нож в сердце. Ужасное горе Гнуса пробудило в памяти русалочки все потери, которые ей пришлось пережить: смерть родителей, Вражи, Талассы, Фоссгрима, герцога Армандо и многих других. Юная королева подумала о том, как много погибло ее подданных и подводных жителей во всем мире. И всё это из-за Валерио.
– Генри, отведи Софию в лазарет, – приказала она.
– Нет, Серафина, это необязательно, – запротестовала та. – Я хочу остаться, хочу помочь.
– Позже, София. Пусть сначала лекари заштопают твою голову. – Юная королева поцеловала подругу в щеку. – Сегодня ночью ты спасла очень много жизней и наше оружие. Спасибо тебе.
Генри увел Софию, а Серафина увидела, что мимо на всех парах мчится Лин, и окликнула ее.
– Что с остальными?
– Все живы.
– Слава богам, – вздохнула Серафина. – Мне нужно, чтобы ты всех их собрала в штаб-квартире.
– Прямо сейчас? Нужно позаботиться о раненых и сжечь тела.
– Знаю, но дело не терпит отлагательств.
Серафина поплыла к штаб-квартире мимо плачущих детей и их раненых родителей, чувствуя, как в ней закипает ярость, словно огромная приливная волна. Она законная правительница Миромары, и всё же страной правит ее вероломный дядя. Он вытеснил ее из родных вод. Она только и может, что стараться изо всех сил, дабы не дать себя убить.
Так было до сих пор.
Сегодня ночью Валерио совершил ошибку, устроив это коварное нападение.
Теперь следующий ход за ней, и Серафина этим воспользуется.
14
Немногочисленные приближенные Серафины вплывали в штаб-квартиру один за другим. Все они были потрясены и опустошены, ведь в ходе сражения им пришлось увидеть гибель многих Черных Плавников. Язида ранили стрелой в хвост, Дезидерио заработал рану на лбу, у Нилы на скуле лиловел огромный кровоподтек.
Серафина оглядела друзей, и у нее защемило сердце при мысли о том, сколько им пришлось вынести и сколько их еще ждет испытаний. Она собирается сделать очень рискованный ход, и как только она его сделает, пути назад не будет.
Подождав, пока все усядутся, юная королева без лишних предисловий заговорила.
– До сих пор Валерио очень ловко использовал своего шпиона, и сегодняшняя ночь – еще один тому пример. Шпион сообщил ему, где и когда будут находиться София и Кистень. С меня довольно, теперь моя очередь действовать. Я сама использую шпиона для пользы нашего дела.
– Каким образом? – спросила Лин.
– Я решила, что сначала мы отправимся в Антарктику, чтобы убить Аббадона. Я уважаю твою позицию, Дезидерио, но в то же время согласна с доводами Язида. Без своего чудовища Орфео уязвим. А если не будет Орфео, мы справимся и с Валерио. – Серафина помолчала, давая слушателям возможность обдумать сказанное, потом продолжила: – Поэтому я хочу, чтобы все вы распространили по лагерю новость о том, что мы собираемся напасть на Лазурию. Скажите всем, что сегодняшняя ловушка, устроенная моим дядей, привела меня в такую ярость, что я жажду мести.