Последнее жертвоприношение

Ситников Константин Иванович

Сергей Николаевич не глядя махнул рукой - стекло в прожекторах лопнуло и со звоном пролилось на землю. Темень, наполненная скачущими цветными пятнами, охватила Руслана, и он потерял всякую ориентацию в пространстве. Когда его глаза привыкли к темноте, он различил на месте слепивших недавно кругов мертвенно-желтые гаснущие волоски. Загнутые концы посохов светились жутким голубоватым светом, еще больше сгущавшим тьму вокруг. Над танцевальной площадкой собирались тяжелые грозовые тучи, дул сильный ветер, черные липы, подступавшие вплотную к кирпичной стене, шумели все тревожней.

За Русланом никто не следил. Волхвы были заняты приготовлением

к церемонии. Отец возился с шапкой и посохом. Толстяк, пыхтя и отдуваясь, чертил на земле большой круг. Сергей Николаевич бормотал молитвы. Бочком Руслан отступил от них на несколько шагов, повернулся и со всех ног побежал к выходу из танцплощадки. Ворота были приоткрыты, но когда он хотел проскользнуть в них, от стены отделилась неясная тень, и он остановился в нерешительности. Это был огромный бурый медведь, стороживший выход. Он утробно заурчал и легко вспорол лапой землю. Путь к бегству был перекрыт! Руслан невольно попятился, и вдруг его взгляд поймал сдвоенное светящееся пятнышко, быстро приближавшееся по воздуху. Он не сразу понял, что это - огромные стрекозиные крылья, а под ними... Семаргл! С шумом рассекая ночной воздух быстро вращающимися крыльями, боговолк пронесся над кирпичной стеной... Глаза у него горели, пасть была ощерена. Завидев медведя, он круто развернулся и обрушился на своего противника. Медведь заревел и замотал башкой, чтобы сбросить с себя волка. Они сцепились в крутящийся рычащий клубок. Нечего было и думать о том, чтобы прошмыгнуть мимо!

Тяжелая рука легла на плечо Руслана. Обернувшись, он увидел ухмыляющееся лицо толстяка. Ухмылялась и его тройная складка под подбородком. Хватка у него была железная. Без видимых усилий, он легко, как ягненка, потащил упирающегося Руслана на середину площадки.

– Отпусти мальчика!
– раздался требовательный голос.

Из темноты перед ними выступил дядя Руслана в белом одеянии, в руках у него была короткая палка.

– Прочь с дороги!
– завизжал толстяк, размахивая посохом.

Руслан извернулся и вцепился зубами в его пухлую руку. Толстяк взвыл от боли и выпустил его плечо.

– Беги!
– крикнул ему дядя, наступая на толстяка.

– Гунастр!
– заверещал толстяк, испуганно отступая.
– На помощь!

Сергей Николаевич вышел из молитвенной сосредоточенности и полетел на Владимира Олеговича. Палка и посох скрестились с сухим стуком. Посыпались искры, как от соприкоснувшихся контактов.

– Полночь!
– громко возвестил отец.

Земля дрогнула... пошла трещинами, вспучиваясь в начерченном на ней круге... раздался мучительный рев... и огромное человекоподобное чудовище с бычьей головой, восстав из бездны, с хрустом расправило плечи, блестевшие от пота... из крутых черных ноздрей вырывались струи пара... налитые кровью глаза бешено вращались... Наклонив башку с выставленными вперед изогнутыми рогами, чудовище повело вокруг диким взглядом, выискивая предназначенную для него жертву...

– Приветствую тебя, великий Велес!
– воскликнул отец Руслана. Широкие рукава его медвежьей шкуры соскользнули до локтей, обнажив воздетые кверху жилистые руки.

Бычьеголовое чудовище на мгновение остановило на нем свои мутные выкаченные глаза... затем увидело Руслана за его спиной... их взгляды встретились... Руслан в ужасе попятился...

– Громовая стрелка!
– крикнул ему дядя, продолжая отбиваться своей короткой палкой от брызжущего голубыми искрами посоха Сергея Николаевича.

Руслан

принялся шарить руками по всему телу... проклятый белемнит куда-то запропастился! Отец Руслана едва успел отпрянуть в сторону, когда чудовище бросилось на свою жертву... В последнее мгновение Руслан успел нащупать костяной конус и, размахнувшись, бросил его в бычью морду... Рогатая башка мотнулась, словно по ней ударили бревном... пенистые слюни плеснули далеко на землю, прожгли ее, как серная кислота... Всхрапнув от неудовольствия, чудовище снова двинулось к нему...

В отдалении послышались первые раскаты грома... порывистый ветер промчался над танцевальной площадкой... Тяжелые синие и черные тучи быстро сходились вместе - прямо у них над головами. Старые липы за кирпичной стеной раскачивались и шумели темными кронами. Упали первые крупные капли. В воздухе сразу посвежело, повеселело.

– Сюда! сюда, Перуне!
– закричал дядя Руслана, переходя из затяжной обороны в решительное наступление.

Молния с оглушительным громом расколола небо, как чашку, ветвистыми трещинами разбежалась в разные концы. При мгновенной вспышке Руслану почудились в грозовой туче неясные очертания гигантского всадника с приподнятой шипастой палицей в руках... широкие круглые лошадиные копыта, подкованные ветром, были занесены над ними...

Чудовище заколебалось... отступило на шаг, заслоняя глаза волосатыми руками... Огненные стрелы посыпались из низкой тучи, вонзаясь в землю и впиваясь в тело чудовища... запахло паленой шерстью... Взревев на тысячу голосов, чудовище пало на четвереньки, взбрыкнуло задними копытами и провалилось в разверзшуюся под ним бездну. Сверху зашелестело, посыпало проливной дождь встал сплошной стеной.

– Проклятие!
– заверещал толстяк и, вспыхнув ворохом голубых искр, исчез вместе со своим посохом.

– Мы еще встретимся!
– пообещал Сергей Николаевич и последовал за толстяком.

– Благодарю тебя, Перуне!
– крикнул дядя вслед удаляющейся грозовой туче.
– С тобой все в порядке?
– спросил он у Руслана.

Дрожа от волнения, Руслан только и сумел кивнуть головой. Под дождем его рубашка промокла насквозь. Он стоял, обняв себя за плечи, и изо всех сил старался не лязгать зубами.

– А где Семаргл?
– спросил дядя.

Руслан даже зубами стучать перестал.

Волка нигде не было. У выхода из танцевальной площадки лежала огромная неподвижная туша бурого медведя. Земля вокруг него была вспахана когтями и залита тяжелый маслянистой кровью, еще не размытой ливнем.

– Ну-ка, помоги, - сказал дядя, обеими руками хватаясь за медвежий загривок.

Вдвоем они с трудом опрокинули тяжелую тушу навзничь и замерли, увидев волка. Противники сцепились в последней, смертельной схватке. Волк глубоко, до самого сердца, вгрызся своими клыками в медвежью грудь, а медведь, издыхая, подмял его под себя.

Спина у волка была распорота в нескольким местах, одно крыло смято и изломано. В остекленелых глазах застыло удивление. Увидев их, Руслан едва не заплакал. Они словно бы говорили: я виноват перед тобой, мой мальчик, я был слишком беспечный сторож, старость притупила мою бдительность, и я позволил врагам хитростью выманить тебя из безопасного убежища. Но я смертью искупил свою вину.

– Он умер?
– осторожно спросил Руслан, все еще надеясь, что это окажется неправдой, что его дядя одним своим словом отменит несправедливый приговор.