Последние дела мисс Марпл
Шрифт:
Доктор ответил не сразу. Многие завидовали Луизе Лекстон, считая, что судьба уж слишком к ней благосклонна. У него же она вызывала воспоминание о популярной песенке из далекого прошлого. Там был такой припев: «Бедная богатая девочка…»
Миниатюрная и изящная, с тонкими льняными кудрями и огромными мечтательными голубыми глазами, Луиза совсем не была готова к свалившимся на нее обязанностям светской львицы. Она едва держалась на ногах от усталости, а поток поздравлений все не иссякал. Ей безумно хотелось домой — сейчас же, если Гарри не против. Она украдкой взглянула
«Бедная богатая девочка…»
— Уффф! — вырвался у Луизы долгий вздох облегчения, когда они наконец оказались на свежем воздухе. — Милый, это было ужасно!
Гарри с нежностью посмотрел на жену и рассмеялся.
— Просто чудовищно! Но теперь все позади. Ты же знаешь, любимая, нужно было пройти через это. Все эти старые девы знали меня, когда я был еще мальчишкой. Они бы просто померли, если бы не смогли тебя увидеть.
Луиза отшатнулась в притворном ужасе.
— И нам тоже придется устраивать для них приемы?
— Ну что ты, любимая, конечно же нет. Теперь они нанесут нам церемонный визит с визитными карточками и всем таким… Мы ответим им тем же, и дело можно будет считать законченным. Может, заведешь каких-нибудь подружек…
Минуты через две Луиза спросила:
— А тут есть интересные люди?
— Дорогая, это же провинция. Но попадаются довольно милые особы. Остальные же, боюсь, покажутся тебе скучноватыми. Тут ведь в основном интересуются садом, лошадьми и собаками. Ты, конечно, будешь ездить верхом. Уверен, тебе понравится. Кстати, хочу показать тебе одну лошадку в Иглинтоне… Ты будешь от нее без ума. Послушная, ласковая и жутко породистая.
Впереди уже показались ворота Кингсдена, и машина начала замедлять ход, когда перед самым ее капотом будто из-под земли появилось существо, нелепее которого трудно было себе и представить. Выругавшись, Гарри крутанул руль и в самый последний момент избежал столкновения. Существо, стоя посреди дороги, грозило вслед машине кулаком и изрыгало чудовищные проклятия.
Луиза испуганно схватила мужа за руку.
— Какая жуткая старуха! Кто это?
Лицо Гарри потемнело.
— Маргетройд. Они с мужем почти тридцать лет прожили в тех развалинах, что я снес.
— А почему она грозила тебе кулаком?
Гарри покраснел.
— Говорят, после смерти мужа она слегка тронулась. Он уже два года как умер. Она, кажется, считает, что этот дом принадлежал ей. Ну, и теперь она, конечно, осталась без работы.
— Она.., она голодает? — побледнела Луиза, имевшая весьма смутное представление о практической стороне жизни.
Даже Гарри, прекрасно знавший, насколько отдаляет богатство от контактов с реальным миром, был потрясен.
— Боже правый, Луиза, что за мысли! Разумеется, нет. Я назначил ей пенсию, и притом немалую. Нашел ей новый коттедж и все такое…
— Так на что же она злится? — недоуменно спросила Луиза.
Брови Гарри сомкнулись в сплошную мрачную линию.
— Откуда мне знать? Я не психиатр. Кажется, она очень любила этот старый дом.
— Но ведь ты говоришь, это была просто развалины?
— Ну да, так и разваливался ч г части. Крыша сгнила… Не представляю, как там вообще можно было жить. Ее, правда, это не смущало. Похоже, он и впрямь для нее много значил. А впрочем, не знаю. У старой дуры мозги совсем набекрень.
— Она.., она, наверное, нас проклинает. Ох, Гарри, как это все нехорошо!
С
Луиза больше не сомневалась, что Гарри прав и старуха действительно сошла с ума, но ей от этого было не легче. Миссис Маргетройд, правда, никогда не пыталась войти в дом, и все ее проклятия и угрозы носили совершенно абстрактный характер, но скрюченная фигура, неизменно маячила за воротами усадьбы. Обращаться в полицию было бессмысленно. Гарри объяснил жене, что это только вызовет к старой чертовке сочувствие деревенских. Он, правда, вообще относился к происходящему гораздо проще.
— Да будет тебе, дорогая. Скоро ей самой надоест. Может, она так развлекается.
— О нет, Гарри. Она.., она нас ненавидит! Я чувствую. Она.., она желает нам зла.
— Ну и пусть себе желает. Она же не ведьма, милая. Хотя, конечно, похожа. Относись к этому с юмором.
Постепенно Луиза начала замыкаться в себе. Теперь, когда семейная жизнь перестала быть чем-то новым и неизведанным, она чувствовала себя страшно одинокой и неприкаянной. После Лондона и Ривьеры тихая английская провинция казалась ей скучнейшим местом на свете. Обученная искусству икебаны, она тем не менее ровным счетом ничего не понимала в садоводстве. Собак она побаивалась, а соседями тяготилась. Единственным ее утешением стала верховая езда. Иногда они катались с Гарри, но он все чаще оказывался занят усадебными делами, и ей приходилось отправляться на прогулку одной. Она медленно объезжала окрестности, наслаждаясь стремительной поступью великолепного коня, подаренного ей Гарри. Принц Хэл, казалось, заразился страхом своей маленькой хозяйки, и при одном только виде согбенной седовласой старухи начинал раздраженно фыркать и старался обойти ее как можно дальше.
Однажды Луиза все-таки набралась смелости. Возвращаясь с очередной прогулки, она уже прошла было мимо старухи, по своему обыкновению делая вид, что не замечает ее, но вдруг остановилась и, задыхаясь от волнения, спросила:
— Что вам от меня надо? Чего вы хотите?
Старуха хитро прищурилась. В ее смуглом лице было что-то цыганское. Свалявшиеся волосы торчали из-под бесформенной шляпы грязно-белыми клочьями, а в мутных глазах застыла туповатая подозрительность. Луизе показалось даже, что старуха пьяна. И тут она заговорила высоким плаксивым голосом, в котором, однако, явно звучала угроза:
— Чего надо-то? Известно чего! Того самого, что у меня отняли. Вышвырнули меня из Кингсден-хауса! А я там жила, когда вас еще и на свете не было. Больше сорока лет я там жила! Черное дело вы, милые мои, сделали, ну да и принесет оно вам одни несчастья!
— Но ведь вы получили очаровательный домик… — робко начала Луиза.
— А на кой он мне? — злобно перебила ее старуха и, воздев руки к небу, вдруг запричитала:
— Ой-ой-ой! Разрушили, все разрушили… Даже очага не осталось. Где мне теперь, горемычной, преклонить свою старую голову? Ну ничего, вам это еще откликнется. Не знать вам счастья на новом месте — только смерть и горе. И личику вашему прелестному тоже недолго таким оставаться. Вспомните еще мое проклятие, ой как вспомните!