Последние дни Шандакора

По каким-то причинам — а кстати, по каким? — они не вырастают из традиции детских приключений, и их не вдохновляет литературная традиция «молодых взрослых». Они более вдумчивы или эмоционально более зрелы, чем мужчины? Воротилы рынка (то есть редакторы-мужчины) не поощряют их в этом? Или дело в циклах солнечной активности? Как бы там ни было, а старая добрая приключенческая НФ, особенно космические приключения, и уж тем более космическая опера, была, в общем, епархией писателей мужского пола. Были, конечно, исключения и тогда (KЛ. Мур, Кэтрин Маклин, Андре Нортон), и сейчас (К. Дж. Черри, Элеонор Арнасон, Дженет Каган, Лоис Мак-Мастер Буджолд), но общее правило остается в силе: если по имени не удается определить пол автора космической оперы, считайте, что это мужчина. И даже сегодня, когда среди Главных Имен научной фантастики есть женщины, среди авторов космических опер мужчин куда больше, и этот крен даже усилился по сравнению с сороковыми — пятидесятыми годами.

Так вот, одним из самых очевидных «исключений» из этого правила была покойная Ли Брэкет. Даже в мире господства мужчин, в тех самых сороковых и пятидесятых, в насыщенном тестостероном царстве журналов «Planet Storjes», «Thrilling Wonder Stories» и «Startling Stories», когда и сомнения не было, что читательская аудитория состоит из столь же насыщенных тестостероном мальчиков-подростков, даже в эпоху, когда женщине полагалось торчать на кухне, а пишущую машинку вообще не трогать, никто и сомнения выразить не мог, что Ли Брэкет завоевала право играть в Настоящую Мужскую Игру. Оказалось, что написанное ею было популярнее работ почти всех ее соотечественников и куда больше повлияло на развитие этого направления фантастики, чем написанное ими, — исключение, возможно, составляют Рей Брэдбери и Джек Вэнс Не приходится сомневаться, что она в этот период была Королевой Планетной Романтики, особенно после тога» как в середине сороковых КЛ. Мур, ее главная соперница за обладание этим титулом (хотя ее работы для журналов вроде «Weird Tales» в тридцатых всегда уходили корнями в литературу ужасов), ушла от приключенческого чтива в более респектабельные области классической НФ, роботая для «Эстаундинг». (Иногда она писала со своим мужем, Генри Каттнером, но там ее вклад часто был скрыт, поскольку работы подписывались лишь его именем.)

Первый рассказ Брэкет появился в 1940 году, а к концу сороковых — началу пятидесятых она стала одним из главных авторов журналов «Planet Stories», «Startiing Stories», «Astonishmg Stories» и «Thrillmg Wonder Stories». Первым в этом списке заслуженно указан «Planet Stories», где появилось большинство ее лучших произведений. Хотя вершиной ее работы надо бы назвать зрелый и вдумчивый роман «Долгое завтра» — вообще один из лучших романов НФ пятидесятых годов любого рода, — для нее это произведение было нетипично. Более обычной для нее продукцией — и более популярной — были серии рассказов о необузданном, сумасбродном и полудиком Эрике Джоне Старке — этаком Конане космических дорог с некоторыми чертами Тарзана с Меркурия. Они выходили в журналах, потом превращались в книги вроде «Тайна Синхарата» или «Люди талисмана». Среди других книг, столь же густо насыщенных романтикой, можно назвать «Меч Рианнона» и «Немезида с Терры». Ею написаны стандартные межзвездные космические оперы, в том числе «Звездные люди с Ллирдиса», «Большой прыжок» и «Альфа Центавра — или смерть!». Романы вполне профессиональные, но им не хватает той необычайной яркости и густой романтики, что есть в ее работах направления «планета-и-меч».

Брэкет увидела и показала нам глубокую осень, упадок умирающего Марса, заброшенность Затерянных Городов, слабеющие сверхцивилизованные Старшие Расы так ярко, что породила одну из трех концепций, надолго определивших изображение Красной Планеты в НФ. Первые две концепции — это, конечно, «Барсум» (Barsoom) Эдгара Раиса Берроуза и Марс Рея Брэдбери из «Марсианских хроник». (Марс Берроуза создавался под сильным влиянием и Брэкет, и Брэдбери, но хотя схожесть их представлений о Марсе очевидна — Марс Брэдбери и Марс Брэкет если не родные братья, то двоюродные, — вопрос о степени взаимного влияния Брэдбери и Берроуза, а также о том, кто на кого влиял, остается открытым: они тесно сотрудничали, обсуждая рассказы друг друга, и публиковали их приблизительно одновременно, иногда в одних и тех же журналах, начиная с 1941 года.) Трудно определить, что в позднейших книгах о Марсе идет от Брэкет, а что — от Брэдбери и Бэрроуза, и любое такое суждение будет в какой-то мере субъективным, но я полагаю, что влияние Марса Брэкет прослеживается, в частности, в знаменитой вещи Желязны «Роза для Экклезиаста», а может быть, даже и у Хайнлайна в романах «Красная планета» и «Чужак в чужой стране». Влияние Брэкет на Урсулу Ле Гуин несомненно, как и на писателей семидесятых, включая Джона Варли, Джорджа P.P. Мартина и Элизабет А. Линн. Возможно, эта. влияние можно проследить и до девяностых, если посмотреть на работы Элеанор Арнасон. (Конечно, когда речь идет о писателях нового поколения, следует учесть возможность опосредованного влияния через книги Урсулы Ле Гуин, во многом определившие направление современной НФ.)

Нигде и никогда у Брэкет картина Марса не была дана более ясно и более концентрированно, чем в предлагаемом рассказе — глубоком, мрачном и печальном, в котором землянин, имеющий самые лучшие намерения, случайно становится причиной гибели невероятно древней цивилизации.

К середине пятидесятых Брэкет ушла в детективный жанр. Она писала сценарии для кино и телевидения («Рио-Браво», «Эльдорадо», «Хатари!», «Рио-Лобо» и «Долгое прощание». (Существует легенда, что Говард Хокс, прочитав ее роман «Нет добора от трупа», велел ассистенту «связаться с этим самым Брэкетом», чтобы «он» с Уильямом Фолкнером сделал свой первый полнометражный фильм «Большой сон» — классика 1946 года.) К середине семидесятых Брэкет ненадолго вернулась к научной фантастике и попыталась оживить своего прежнего героя, Эрика Джона Старка, в романах «Звезда с изюминкой», «Гончие Скейта» и «Корсары Скейта». Но к тому времени космические зонды определили, что в Солнечной системе нет планет, пригодных для жизни, и Брэкет чувствовала, что вынуждена. оставить Марс, Венеру и Меркурий — сцену прежних подвигов Старка — и перенести действия на планеты других звезд. Почему-то оказалось, что это уже не то. Не было блеска наивной фантазии ранних романов, и серия скончалась, прожив всего три выпуска. Примерно в то же время писательница составила антологию рассказов из журнала «Planet Stories» — «Избранное из «Pianet Stories» № 1",которая, как следует из названия, предполагалась первой в серии антологий, но и эта серия умерла, ие дожив даже до второго выпуска. Последней работой Брэкет, оказавшей серьезное влияние на научную фантастику, был сценарий потрясающе успешного фильма «Империя наносит ответный удар», за который она посмертно получила «Хьюго» в 1980 году — единственную свою большую премию. Многочисленные рассказы Брэкет — лучшее, что она сделала в жанре НФ (за существенным исключением «Долгого завтра»), — выходили в сборниках «Пришествие Терран», «Хафлинг и другие рассказы» и «Избранное Ли Брэкет» — последний по времени, 1977 год. Почти все работы Брэкет сейчас не переиздаются.

В винный погребок вошел незнакомец в темно-красном плаще. Лицо его было скрыто низко задвинутым капюшоном. В дверях он на мйг остановился, и одна из изящных темных хищниц, что всегда обитают в подобных местах, подошла к нему, позвякивая серебряными колокольчиками — кроме них на ней почти ничего не было.

Я видел, как женщина улыбнулась человеку в плаще. И вдруг улыбка застыла на ее лице, а с глазами как будто что-то случилось. Она больше не смотрела на незнакомца, она смотрела сквозь него, причем возникало странное впечатление, что он просто стал невидим.

Женщина прошла мимо. Я не заметил, подала ли она какой-нибудь знак окружающими но вокруг незнакомца мгновенно образовалось пустое пространство. И никто на него не смотрел. Люди не отворачивались, они просто не замечали вошедшего.

Незнакомец начал пробираться сквозь толпу. Он был очень высоким и двигался с плавной и мощной грацией. Люди словно, случайно отходили с его цуги. Воздух казался густым от резких запахов и пронзительного смеха женщин.

Два высоких, сильно захмелевших варвара затеяли драку, вспомнив о какой-то давней межплеменной вражде, и ревущая толпа расступилась, чтобы очистить, для низе место. Серебряная свирель» барабан и местная арфа наполняли комнату древней дикой музыкой. Гибкие коричневые тела мелькали и кружились среди Смеха, криков и дыма.

Незнакомец шел, не обращая внимания на шум, не касаясь никого, невидимый» одинокий. Проходя мимо, он взглянул в мою сторону — быть может, потому, что я один из всей толпы не просто видел его, а смотрел, не отрывая глаз. Его черные глаза сверкнули из-под капюшона, как горящие угли. В них читались страдание и гнев.

Я мельком увидел скрытое капюшоном лицо. Только мельком, но этого было достаточно. Зачем ему понадобилось показывать мне свое лицо в барракешском винном погребке?

Незнакомец прошел дальше. В темном углу, куда он направлялся, не было места, но оно немедленно образовалось: целое кольцо свободного места, отделяющий незнакомца от толпы ров вокруг замка. Я видел, как он сел и положил монетку на край стола. Подошла служанка, взяла монетку и поставила на стол кружку вина. Выглядело это так, будто она обслуживала пустой стол.

Я повернулся к Кардаку, своему главному погонщику, типичному шани с массивными плечами и гривой нестриженых волос, завязанных замысловатым узлом — знаком его племени.

— Что все это значит?

Кардак пожал плечами:

— Кто знает? — Он встал, приглашая меня последовать своему примеру. — Пойдем, Джонросс. Пора возвращаться в караван-сарай.

— У нас еще куча времени до выхода. И не лги мне, я не первый день на Марсе. Кто этот человек? Откуда он?

Барракеш — ворота Между севером и югом. Давным-давно, когда на южном и экваториальном Марсе еще существовали океаны, когда Валкис и Джекарра были оплотом империи, а не воровскими притонами, через Барракеш, лежащий на краю Пустынных Земель, шли и шли в обе стороны огромные бесчисленные караваны, и так в течение многих тысячелетий. Барракеш всегда был полон чужеземцев.