Последние герои империи
Шрифт:
— Есть Святой Нос, — ответил детский голос
— Кто говорит? Где смотритель? — сурово спросил офицер.
— Он болен. Я всё доложу, — донесся снова детский голосок.
— Кто у телефона? — совсем сердито крикнул офицер.
— Маруся Багренцова, дочь смотрителя, — послышалось в трубке.
— Сообщите срочно, прибыл ли какой-то пароход, и дайте полный список судов на Иокаганском рейде.
Несколько минут молчания.
— Алло, алло, — пищит трубка телефона.
— Оперативная часть Штаба. У телефона — лейтенант Н.
— Доношу, пароход прибыл 22 часа, донес службе связи. На рейде (перечисляет суда). Орловский маяк предупредил: Первое отделение тральщиков прошло маяк, идет к нам.
Полученные сведения дали возможность ответить Начальнику Морского Генерального Штаба в Петроград. Кроме того, выяснилось, что служба маяка Святой Нос, несмотря на болезнь смотрителя, работает образцово. Через несколько дней на Святой Нос был командирован офицер из Архангельска для выяснения положения на маяке в связи с болезнью смотрителя.
Он выяснил, что дочь смотрителя не только в образцовом порядке держала маяк, не только передавала все сигналы, как флажные, так и туманные, но она спасла несколько пароходов с ценными грузами, подняв самостоятельно им сигналы идти на Иокаганский рейд и ждать тралящий караван, иначе эти пароходы пошли бы в Горло Белого моря без тральщиков и, весьма вероятно, погибли бы. Через несколько недель на маяк Святой Нос был назначен новый смотритель и была утверждена должность его помощника. У маяка решено было установить пост службы связи с постоянной сигнальной вахтой и приступить немедленно к постройке радиостанции. По Высочайшему приказу, смотритель маяка увольнялся по болезни в отставку, с сохранением полного оклада содержания, которое он получал на службе, а для дочери смотрителя пришел приказ, в силу которого: "В воздаяние отличной доблести, спокойствия и редкого добросовестного отношения к службе в тяжелых обстоятельствах военного времени, девица Мария Багрецова награждается серебряной Георгиевской медалью". Это была первая военная награда на Белом море. Награжденной было 12 лет от роду».
В конце лета 1916 года работа по созданию сети станций наблюдения и связи завершилась. Все было отработано как часы. Рощаковский с семьей вернулся в Петроград. Ему было приказано вернуться на службу в Морском министерстве. Министр адмирал Григорович, хорошо помнивший Рощаковского еще по Артуру, пригласил его к себе в качестве офицера по особым поручениям
— Миша, мне нужен именно такой помощник, — сказал он по-свойски. — С кипучей энергией и шилом в заднице!
— Что ж, если смогу помочь Отечеству на этом месте, я, разумеется, согласен! — не возражал Рощаковский.
Эта должность как никакая другая соответствовала неуемной натуре Рощаковского. Семья получила служебную квартиру в здании Адмиралтейства неподалеку от Зимнего дворца. Но даже при этом дома он бывал не часто.
По роду своей службы Рощаковский в этот период службы имел доступ к документам особой важности. Читая их, он пришел к убеждению, что политическая ситуация в России быстро ухудшается и ведет, может быть, далее к революции или государственному перевороту, если политика правительства окажется прежней. Политическое мировоззрение Рощаковского тоже меняется на все более социал-демократическое. Кроме того, в это время он общается с людьми, которые считают необходимым изменить существующий порядок государственного управления, чтобы сохранить Российскую империю. Знакомится он и с юристом Керенским. Знакомство было шапочное, но, как оказалось, с последствиями.
НА ПЕРЕПУТЬЕ
В феврале 1917 года, прослышав о революционных событиях в столице, Рощаковский примчался в Петроград на другой же день после того, как Михаил вслед за братом отрекся от престола. Глянув на все своими собственными глазами, он больше никаких иллюзий относительно будущего монархии в России уже не строил. По воспоминаниям сенатора Лопухина, «он (Рощаковский. — В.Ш.) очень скептически высказывался по поводу царской бюрократии, еще чем-то был недоволен».
Из рассказов Рощаковского Льву Разгону: «Развалилась империя. Да-с. Ну, эти субчики — министры, начальники департаментов, сенаторы — все они гроша ломаного не стоили. Без роду, без племени, живут от казны, ни достоинства, ни чести — зависят только от службы, от карьеры. И ради нее — на все готовы. Говорят и делают только то, что может понравиться государю, государыне, великим князьям. Да что там — государевой фамилии! Всякой сволочи хотят нравиться, если только это может помочь им удержаться. Распутину — Распутину! Иллиодору — Иллиодору! Иоанну Кронштадтскому — и ему!.. О России — никто не думал! Ну а коренные русаки, настоящая русская-то аристократия, они плевать хотели! Служить им — без надобностей, денег не нужно, да еще и унижаться не привыкли. И повыродились, конечно, многие. А эти — засранцы из купцов, так и вовсе ничегошеньки не поняли. Думали, что можно годами играть в парламент. Научился, болван, сухой херес пить за обедом и думает, что уже спикером стать может! Бардак я застал в Петрограде поистине вавилонский. Служить некому, да и незачем...» После Февральской революции Керенский, став военным министром, предложил Рощаковскому взять на себя руководство Мурманским районом и проследить, чтобы военные поставки и снаряжение, поступающие от союзников, бесперебойно отправлялись на фронт. Рощаковский счел, что отречение царя освобождает его от офицерской присяги. От служения же Родине его никто не освобождал. Поэтому предложение Керенского он принял и отправился на Кольский полуостров в Мурманск начальником Кольского района и Отряда обороны Кольского залива. Это была уже адмиральская должность.
На Севере Рощаковскому пришлось вплотную сотрудничать с представителями стран Антанты. Разместился Рощаковский в Александровске (ныне Полярный), откуда и руководил всеми делами.
В мае 1917 года Рощаковский издал приказ о координации действий военно-морских частей и армейских подразделений по созданию солдатских советов. Таковы были реалии того времени. Центральный комитет, состоявший из солдатских и матросских депутатов, должен был обеспечить координацию деятельности различных армейских и флотских частей.
В Мурманске, как и в Архангельске, в тот момент оказались сосредоточены большие запасы оружия. Обеспокоенные этой ситуацией англичане направили в начале 1918 года в Мурманск на борту старого крейсера «Глори» подразделение морской пехоты под началом контр-адмирала Кемпа Одновременно в Архангельске англичане оборудовали большие склады и подтянули для их охраны надежные подразделения из наших моряков. Основной причиной появления озабоченности стран Антанты в Мурманске и Архангельске была боязнь, что немцы могут захватить эти портовые города, а заодно и склады вместе со всем вооружением. Однако вскоре политическая ситуация в районе изменилась.
И на это раз Рощаковский проявил себя способным администратором. Помимо своих непосредственных обязанностей, которых хватало с избытком, он находил время и силы еще для дел общегосударственных. Мурманскую железную дорогу, как известно, строили военнопленные и завербованные китайцы. Рощаковский торопился открыть сквозное сообщение Мурманск — Петроград, не жалея ни людей, ни денег, ибо дорога имела значение стратегическое. И железная дорога была закончена в рекордные сроки. Жена и дочь какое-то время продолжали жить в Петрограде, но после большевистской революции осенью 1917 года перебрались поближе к главе семейства в Архангельск. Там они подыскали себе жилье у сестры матроса, служившего когда-то вестовым у Рощаковского на Соломбале.